Но от Натальи не пахло поиском, а больше растерянностью и страхом. Она неправильно восприняла мое желание осмотреть ее ушибленное местечко, а при необходимости и оказать помощь в виде лечебного компресса, который снимет отек и уберет нежеланный синяк, ведь ее тело настолько хрупкое. Вместо этого она вырвалась и судя по характеру ее действий была готова защищаться. От кого? От меня? Но я просто не способен сделать ей больно. Скорее сам умру, нежели подумаю о подобном в ее адрес. Маневр в сторону выхода я расценил как попытку спасения. Не препятствуя более, дал возможность Наталье покинуть спальню, если последняя настолько ее угнетала. Но никак не ожидал, что она не справится с дверью, да еще и разрыдается при этом. Воздух заполнило отчаяние и особенно сильно чувствовался ужас, когда я поднял руку для переключения двери в режим дугообразного отворения. Моя солири вся сжалась, закрываясь руками, на лице одномоментно проступили следы испуга и отвращения, а из глаз полились уже настоящие реки. Почему она так реагирует на меня? Почему она меня так боится? Как же больно видеть ее сломленной и запуганной.

Моя девочка начала заваливаться, а мне ничего больше не оставалось, как подхватить ее тонкую фигурку, открыть дверь в соседнее помещение и аккуратно отвести в кресло.

В приемной комнате Наталья немного успокоилась, а я внимательно следил за любым изменением ее настроения. Сидя на корточках напротив ее лица, аккуратно взял ее ледяные ладони в свои руки и начал потихонечку растирать. Испуг в глазах постепенно таял, дыхание выравнивалось, лицу возвращалась прежняя гладкость и бледность. Наталья не шевелилась, рук не отнимала и не возражала против моей молчаливой поддержки. Смотрела в одну точку перед собой и покусывала губу. Мне до боли хотелось попробовать ее вкус, стереть губами дорожки слез, зарыться руками в ее красивые вьющиеся волосы цвета плодов каймы, которые источают удивительный бодрящий аромат по утрам. Но пугать мою девочку я не смел. Постепенно, лаской, нежностью, терпением и бережностью я смогу приручить ее к своим прикосновениям, окутаю вниманием и заботой, проберусь в самую душу.

Наталья глубоко и немного нервно вздохнула и подняла свой взгляд. В нем я увидел, что ее сердце плакало от прошлых обид, но надеялось их забыть и отпустить. А еще светилось крохотной искоркой надежды, что она сможет отыскать свое счастье. Ее губы приоткрылись от волнения, а я не смог удержаться и подался вперед.

Она мягко улыбнулась и придержала мой порыв своей ладонью.

— Не хочу, чтобы мои страхи переносились в новую жизнь, — несмело прошептала она и подняла на меня свои красивые голубые глаза. Кивнул, поощряя ее откровенность и то доверие, что в них засветилось.

— Я ушла от первого мужа. Он бил, — саднящим голосом практически прохрипела она, — и я боюсь. Просто боюсь всего, что связано с отношениями. Не хочу больше испытывать боль как душевную, так и физическую.

На какое-то время она замолчала. Осознавала сама свое признание, что оно теперь не только у нее внутри, а разделено на нас двоих. А потом обняла. И то доверие, что она вложила в такой простой порыв, заставило буквально вопить от радости. Ее мягкое, невесомое тело самозабвенно льнуло ко мне, желание держать ее вот так, на своих коленях всю жизнь росло и множилось с каждым ударом сердца.

Мои руки хотели обнять ее везде, а губы жили своей жизнью, срывая пока еще легкие, но такие сладкие поцелуи. Как только Наталья расслабилась в моих объятиях, я углубил поцелуй, упиваясь ее отзывчивостью и чувствительностью. Прикосновения к ее коже, зарождающийся аромат желания, сорванное дыхание вопили внутри о скорейшем образовании связи. Но спешить нельзя. Ни в коем случае. Я хочу, чтобы решение было только за ней, чтобы она сама захотела связать со мной не только свое тело, но и свою жизнь. А пока напитываюсь ее нежностью впрок, запечатываю ее прикосновения, взгляды, вздохи.

Первые нити связи стали образовываться на духовном уровне, что очень ценно для создания крепкой пары. Доверие моей обожаемой солири растет с каждой минутой, проведенной в моих объятиях. А те еле осязаемые, но такие приятные жгутики тепла, доверия и симпатии помогут Наталье скорее принять меня в качестве своего связанного и наконец-то соединиться полностью.

Наташа

Мне и легко и одновременно так сложно находиться рядом с этим потрясающим мужчиной. Диву даюсь, как он бережно и чутко ко мне относится. А я, глупая, еще подумала, что ударить хочет. Осушив слезы благодаря заботе Тарена, я размышляла о том, что страхам не место в моей новой и такой непонятной жизни. Раз уж судьба преподнесла мне подарок в виде путешествия в пространстве и времени (до сих пор плохо осознаю себя в этом мире хай-тека и внеземных технологий), надо им нагло воспользоваться, а все сомнения оставить за бортом старой.

Признание выпалила на одном дыхании, борясь сама с собой. Но как только произнесла его, меня отпустило. Все старье, что липло репейником, цеплялось своими колючими шипами, разом отвалилось.

Глаза напротив обещали мне невероятную поддержку, в них я видела свое будущее в любви и понимании. Порыв обнять Тарена возник откуда то из самых потаенных глубин моего израненного сердца. Мне так хотелось почувствовать его тепло и защиту. Вдыхая терпкий запах его кожи, мои чувства обострились, сердце оттаивало и стало отчаянно нуждаться в этом мужчине.

Сидя у него на коленях, бедром чувствовала всю силу его желания, но ни словом, ни жестом он не намекнул подобное. За что я была ему очень признательна. Для меня очень важно сперва принять человека в своем сердце, а потом уже упиваться плотскими наслаждениями. Тарен все для этого делал, будто понимал меня лучше себя самой.

Отстранившись и переведя дыхание после его крышесносных поцелуев, от которых кружилась голова и отчаянно хотелось продолжения, я почувствовала странные тянущие боли внизу живота. Не сразу догадавшись об их причине, подскочила и почувствовала себя крайне неловко. Платье, которое было все еще на мне, одетое для похода в ресторан сколько-то там недель назад, открывало вид на аккуратные стройные ножки чуть выше коленок. Из белья были лишь невесомые стринги, которые еле справлялись с той напастью, что приключилась прямо здесь и сейчас.

Тарен шумно втянул воздух и взгляд его застыл на моем животе.

— Почему я чувствую запах крови? — удивленно и настороженно спросил он, — я тебе сделал больно?

— Нет, — еще больше смутившись пискнула я, — у вас где дамская комната?

Проигнорировав мой вопрос, мужчина поднялся во весь свой двухметровый рост и двинулся на меня:

— Я отнесу тебя в медитек на диагностику, — выпалил он, бегло осматривая мое тело на предмет повреждений. А мне же хотелось провалиться сквозь землю, а не вещать ему об особенностях женского организма.

— Не надо, прошу тебя, все в порядке, просто мне нужно помыться, понимаешь? — я чувствовала, что Тарен просто так от меня не отстанет, но идти через весь корабль с пятном на подоле или со стекающими дорожками крови по ногам не хотелось еще больше. Мужчина же отказывался выпускать меня из поля своего зрения даже на секунду и отчаянно пытался настоять на своем.