Как обычно, показания свидетелей были противоречивые. Одна женщина якобы видела блондина лет двадцати в джипе с синей надписью «ренегат» сбоку на капоте. Другой свидетель сообщил о тридцатилетнем мужчине на пикапе. Третий заметил «коренастого, грузного» мужчину лет сорока, бегущего за мальчиком. Противоречивы были и показания о том, как вел себя мальчик, преследовал ли его мужчина или просто разговаривал с ним – например, спрашивал, как проехать туда-то. Каждый из потенциальных подозреваемых мог увести следствие по ложному направлению. Во вторник после Дня труда за помощью в расследовании похищения ребенка обратились в ФБР. К тому времени уже была сформирована объединенная команда, которая включала представителей штата Мичиган, полиции Брайтона и помощника шерифа. Ведущую роль играла полиция штата. Когда ее сотрудники спросили совета у Кена Уолтона, особого агента Детройтского отделения ФБР, он передал дело Джиму Хэррингтону координатору команды аналитиков профиля этого филиала. Ряд сотрудников, которые работали со мной во вспомогательном следственном отделе, прежде были координаторами в филиалах. Детройтское отделение было моим первым местом работы в Бюро сразу после прохождения начального курса подготовки. В Детройте всегда бывало много дел, и сотрудники детройтской полиции стали моими лучшими учителями. Во многом мой опыт аналитика профиля личности определили неофициальные беседы с грабителями банков, которых мы арестовывали, пока я работал в отделе ограблений банков. Джим Хэррингтон позвонил мне, как только собрал основные факты об исчезновении Шона Мура.

Он изложил мне подробности по телефону, и вместе мы составили профиль, который затем передали следственной группе. В этом деле мы разработали две совершенно самостоятельные теории. Согласно одной, Шон стал жертвой преступника-охотника, который выслеживал мальчика несколько дней или недель, прежде чем наконец нанес удар. По другой теории, в похищении участвовал кто-то из близких родственников. Каким бы ужасающим и противоестественным это ни казалось, иногда родители по различным причинам убивают детей. И даже заявляют о пропаже или похищении детей, инсценируя его. Как беспристрастные следователи, мы всегда должны принимать в расчет тех, кто находился рядом с жертвой. Некоторым сотрудникам полиции показалось, что Брюс и Шерон Мур, учительница начальных классов, неадекватно реагируют на случившееся: они не производили впечатления убитых горем родителей и были настроены вполне оптимистично, надеясь на благополучное и быстрое возвращение сына. Это настораживало. Но когда Джим отправился к Мурам, он увидел любящую, заботливую супружескую пару с твердой, устоявшейся системой нравственных ценностей. Джим понял, что они сдерживают горе, стараясь оставаться немигающими маяками надежды для всех, кому выпало на долю это испытание. Джим ушел, растроганный стойкостью родителей пропавшего мальчика. Изучая виктимологию, Джим понял, что Шон должен быть отражением своих заботливых родителей.

Версия с охотником тоже мало что дала. Стащить тринадцатилетнего мальчика с велосипеда в разгар дня рядом с оживленным шоссе – слишком дерзкий и рискованный поступок. Человек, который следил за Шоном, намереваясь в конце концов похитить его, наверняка избрал бы более безопасную возможность. Мы были убеждены, что имеем дело со случайным преступлением, совершенным незнакомцем. Что же говорил нам сценарий похищения о НС? Прежде всего, он знал здешние места. Он не просто проезжал мимо. Во-вторых, преступник, вероятно, находился под воздействием алкоголя или наркотиков. Ему было не обойтись без подобных средств, чтобы отбросить запреты и предпринять хотя бы попытку такого отчаянного и безрассудного похищения. Исходя из такого типа преступлений и жертв, мы описали похитителя как белого мужчину лет двадцати пяти. Он наверняка был неудовлетворен собственной жизнью, принадлежал к неадекватному типу личности с заниженной самооценкой, которую он постоянно пытался компенсировать. Этой компенсацией могло быть приобретение «крутых», «как у настоящих мужчин», автомобилей и оружия, увлечение охотой или рыбалкой. Но все это были только прикрытия его истинного увлечения мальчиками. Таким же прикрытием становилась и подруга, если он ее заводил. Между ними наверняка существовали чисто платонические отношения, благодаря которым преступник ощущал себя более «нормальным» в собственных глазах и перед остальным миром. Я сомневался, чтобы он находился с кем-либо в гетеросексуальных отношениях, а если такое и было, то преступник нашел их неприятными, неполными и неудовлетворительными. Истинные отношения он поддерживал с юношами, с которыми чувствовал себя свободнее, чем с ровесниками. При этом он прибегал к помощи денег или подарков, чтобы поддерживать интерес этих юношей к себе. Этот преступник должен быть слабым и безвольным человеком. Даже при выборе жертвы он остановился на худеньком и невысоком тринадцатилетнем пареньке, которого мог с легкостью запугать и таким образом справиться с ним.

Очевидно, преступник был не из тех, кто имеет высшее образование и работу, требующую высокой квалификации; но работа у него наверняка была, поскольку имелись средства на покупку и содержание автомобиля. Скорее всего, он из так называемых «голубых воротничков» без особых способностей; он сумел закончить школу, но в колледж поступать не стал. Наряду с пристрастиями «крутого парня», он не раз подумывал о воинской службе, но понимал, что не выдержит ее. А если он и служил в армии, то, скорее всего, его постигло позорное увольнение. Еще одно обстоятельство, которое привело нас к заключению о работе преступника, заключалось в следующем: поскольку мы были убеждены, что это дневное похищение произошло под воздействием наркотиков или алкоголя, преступник наверняка привык пить днем. Это также указывало на то, что подозреваемый имеет работу, связанную с невысокой ответственностью и небольшими возможностями.

Но даже расхрабрившись под воздействием искусственных возбуждающих средств, НС должен был иметь опыт, чтобы успешно совершить преступление. Мы сообщили в полицию, что искать следует человека, ранее обвинявшегося в сексуальных преступлениях или, по крайней мере, имеющего опыт в подобных похищениях. Обвинения против НС могли привести его в свое время либо к заключению, либо к госпитализации в психиатрической клинике, или к тому и другому. Во всяком случае, они были зафиксированы. Если преступник похитил Шона, он, вероятно, хорошо знал здешние места и помнил о каком-то конкретном уголке, обеспечивающем уединение, куда он мог привезти жертву. Люди такого типа часто оказываются в зависимости от окружающих: несмотря на то, что его отношения с родителями не складывались, мы считали, что преступник живет с ними или с кем-нибудь из родственников, возможно, со старшей сестрой или тетей. Следовательно, он не мог привезти Шона к себе домой. Может быть, преступник повез его в лес, туда, где ему никто не помешает, или, поскольку он мог увлекаться охотой или рыбалкой, таким укромным местом стал для него охотничий домик с подъездной дорогой – принадлежащий кому-либо из друзей, родственников или просто брошенный. Несмотря на оптимизм родителей Шона и их надежду на благополучное и быстрое возвращение сына, мы с Джимом приготовились к самому худшему. Поскольку мальчика не отпустили ни в первый день, ни даже во второй, мы опасались, что похититель вообще не собирается отпускать его. Если в конце концов удастся обнаружить труп, то, скорее всего, его найдут у обочины дороги или в лесу неподалеку от нее – там, куда привез мальчика НС.