я заказала в прекрасном месте человеческую вкусную еду! Накрыла стол, съездила за вином.

— звучит так, будто ты хотела его закадрить.

Мира кокетливо комментирует а я заливаюсь краской и отвечаю торопливое:

— Боже, нет Нет Никогда! Он мне не нужен! Я ничего общего не хочу с ним иметь!

Пусть он просто сделает свою работу, я заплачу ему сколько скажет, и в жизни больше не хочу с ним пересекаться! Он слишком... — Запинаюсь, прикусив язык.

На самом деле, он слишком меня волнует. Я слишком много о нем думаю и к нему чувствую, но об этом никто не узнает — Он слишком навязчивый. И слишком вспыльчивый. И абсолютно не воспитанный.

— ладно-ладно, хватит... Я поняла, — Мира со смехом тормозит меня, а я чувствую горечь из-за лицемерия собственных слов. Отчасти это все правда, но только отчасти.

— Я накрыла стол, он явился с работы. Мы сели ужинать, а потом... Вадим увидел, коробки из ресторана. Вспылил, сорвался, ушел, хлопнув дверью. Потребовал, чтобы сегодня я приготовила ему ужин лично.

Это вообще не смешно, вот сейчас я снова злюсь и борюсь с новым приступом желания написать Титову, что за ужином он может сгонять к своей бывшей жене, заодно собаку выгулять. Но Мира опять смеется.

— Я из-за него ни черта не выспалась.. — Бубню, как ворчливая старуха. Сама же себе не нравлюсь, но от Миры получаю не осуждение, а сочувствие:

— НУ ничего, моя дорогая. Поверь, тебе достаточно раз продемонстрировать ему свои реальные кулинарные способности и он сам откажется от идеи.

— Мира! — Из уст подруги это звучит одновременно унизительно и правдиво. Я тихонько пищу и даже ногой топаю. — На самом деле я начинаю понимать почему его жена решила развестись с ним. Это же просто невозможно! — завожусь я с новой силой.

— Все будет хорошо, Марьяш. Воспринимай это легче. Как вызов. А вдруг тебе не хватало именно вот такого импульса, чтобы научиться готовить, как богиня.

— Я боюсь, скорее Титов умрет от интоксикации. Кстати, может приготовить ему сегодня рыбу фугу?

Уже представляю его лицо, когда с помпой сниму с блюда колпак и торжественно сообщу, что ужин может стоить ему жизни.

Он мне не поверит конечно, слишком образован, чтобы не понимать, что эту рыбу я нигде бы не достала, но есть все равно вряд ли рискнет.

— Ладно, не вредничай, Марьяна. Исполни маленькую прихоть мужчины. Ты же знаешь, сытый зверь с радостью совершит подвиг ради.

— Слава богу, свои подвиги он будет совершать для какой-то другой дамы. Или дам.. — Думаю об этом и снова становится грустно. Лучше не гадать, был ли он с кем-то уже после меня.

За разговором с Мирой я почти достигаю своей цели. Теперь стою совсем близко к витрине. Передо мной в очереди всего двое человек.

Рот наполняется слюной от вида аппетитных десертов. Легкие заполнены запахом самой вкусной в мире сдобы.

Я уже почти чувствую, как на языке хрустит мой любимый круассан. Вижу, что на витрине он остался один.

Кажется, я счастливица. Если его не купят эти двое передо мной.

— Какие у тебя планы на день?

— Сейчас возьму себе кофе, миндальный круассан. Поеду в цветочный. Там поработаю. Если у тебя свободный обед.

— Да, в обед я свободна, мы можем встретиться.

— Флэт-вайт, пожалуйста, и один миндальный круассан.. Последний, да?

От звука этого голоса у меня по рукам бегут мурашки.

Я будто частично глохну. Не слышу, что продолжает говорить Мира.

Отрываю взгляд от витрины, перевожу его в сторону и холодею. Рука с мобильным непроизвольно опускается.

Через одного человека передо мной всё это время стоят Вадим. Вот черт.

Меня в холодный пот бросает от мысли, что он всё слышал.

— Последний, вам повезло. Миндальные сегодня быстро разобрали. Следующая партия будет не раньше, чем через час.

Улыбчивая девушка на кассе изо всех сил пытается выслужиться перед Вадимом.

Говорит много, зачем-то выпячивая свою и без того заметную грудь.

Он отвечает что-то негромко. Берет в руки крафтовый пакет и картонный стаканчик.

Поворачивается и смотрит честно на меня. Почему-то замершую.

Я могла бы продолжать себя убеждать, что такого, как Титов, разговоры за спиной в очереди не интересуют, но по взгляду вижу — он всё слышал.

Разделявший нас человек — как на зло высокий грузный мужчина — подходит к кассе, а Вадим огибает его и останавливается рядом со мной:

— Это был мой круассан. Ты специально его взял? — По-глупому верю, что лучшая защита — это нападение. А еще бесконечно злюсь на свою болтливость. Сейчас хочется язык себе откусить, но поздно.

Вадим смотрит на меня сверху-вниз, хмыкает снисходительно:

— Ты хотела миндальный? — мужчина приподнимает бровь, откровенно глумясь. —сожалею. Тебе остается разве что пожелать мне приятного аппетита и смириться, что в жизни не всегда получаешь, что хочешь. Иногда довольствуешься тем, что осталось.

Я снимаю тубы и смотрю на него, излучая через глаза собственное негодование.

Возможно, сейчас куда мудрее было бы затолкать раздражение поглубже и извиниться.

Просто. Извиниться. Но я не могу.

— Приятного аппетита, — произношу так, словно от всего сердца желаю подавиться.

Вадим на это отвечает улыбкой:

— Насчет ужина — постарайся, Маръяна. Если мне не понравится — ты рискуешь оказаться без адвоката. Я, знаешь ли, не буду тратить свое время на человека, который не способен отблагодарить за работу по заслуг. И можешь не благодарить, но сегодня вечером у тебя выходной. Я нашел занятие поинтересней.

А ты потрать время с пользой. — Прилагаю максимум усилий, чтобы не думать, как зовут его «занятие поинтересней на сегодняшний вечер». — Ну и новое условие нашего договора.

— Какое? — Спрашиваю сухо, готовясь к очередной серии унижений.

— Каждое утро в восемь часов ты будешь приносить мне кофе под дверь. Это отлично сэкономит время. Не люблю стоять в очередях и выслушивать всякую ересь... Флэт-вайт, запомнила?

Вадим не ждет, что я отвечу. Кивает и двигается в сторону выхода.

Меня колотит. Я только сейчас скидываю звонок Миры. Наберу чуть позже, когда успокоюсью

Оглядываться не стоило бы, но я не сдерживаюсь.

Уже через стекло витрины вижу. как Титов подходит к кованой урне и отправляет туда пакет с круассаном.

Подносит кофе к губам и делает глоток.

— вот говнюк.

Мне не хватает выдержки смолчать. Сейчас ужасно его ненавижу.

Хотя