Они миновали фонтан и свернули в сосновую аллею. Деревья росли на расстоянии друг от друга, их пышной кроне ничто не мешало – они раскинули ветви-руки во все стороны. Кора, цветом напоминающая обожженную глину, была покрыта глубокими трещинами, точно морщинами. Толстыми корявыми стволами сосны походили на застывших исполинов: величественных, сохранивших призрак былой силы.

– Какой тут воздух сладкий, – заметила Оля, и Федор вдохнул полной грудью: да, дышится легко.

Пахло хвоей и прелой землей. Сквозь редкие ветви пробивалось солнце, окрашивая иглы в золотисто-рыжий цвет, отчего сосны казались увенчанными коронами. На синем небе не было ни единого облачка, и сочетание пронзительно-желтого, синего и терракотового цвета почему-то напомнило Федору об Эдеме – первозданном рае, откуда человечество было изгнано. Что ж, Федор и его попутчики сами покидают это место, но на душе стало тоскливо, будто он лишился чего-то важного в жизни.

…Сколько раз ходил за мертвой водой, а уходить отсюда было всегда невмоготу. Максим обернулся и посмотрел в просвет аллеи, в конце которой белела статуя девушки с веслом. Сердце заныло от неясного предчувствия: наверное, ему не вернуться больше сюда. Но Максим прогнал тоскливые мысли: что жалеть, когда выбор сделан? Он не собирался рисковать жизнью, но что-то в нем надломилось в тот миг, когда Федор произнес, что Максим поступил бы так же.

Не поступил. Не смог. Отказался. Проиграл. И уже двадцать лет жалеет об этом. Ну и что, что Лиза умерла, и его возвращение с водой ничего не изменило бы. Про себя он знал бы, что сделал все возможное, что смог прыгнуть выше головы и сорвать звезду с неба. А Максим вернулся как побитый пес и живет с этим знанием. Точнее, не живет, а существует.

Разве это жизнь? Без семьи, друзей, без привязанностей – единственный друг среди ходоков сгинул в Заручье, когда отправился, как Федор за мечтой: тогда еще искали живую воду. А потом даже упоминать про нее запретили, потому что все, пустившиеся в экспедицию, пропали без вести. А Максим не дурак, он не пошел: мечта мечтой, но списки умерших пополнялись, и попасть в них не хотелось. Потому, когда друг позвал с собой, отказался.

Это не было предательством, как с Лизой. Оба были люди взрослые, Максим друга отговаривал, приводил аргументы, а что тот не послушался – так его выбор. Почему Максим решил пойти вместе с Федором, он и сам не понимал. Не только из-за Федора, но и из-за других: Оля твердо намерилась сопровождать парня, а за ней и Полкан потянулся. Пропадут они без Максима, как пить дать. А еще из-за себя: дать шанс исправить ошибки, простить себе предательство вольное и невольное.

Он встряхнул изрядно опустевший рюкзак: припасы почти подошли к концу. Наученный горьким опытом, Максим брал еду с запасом: минимум на неделю. Но теперь едоков двое, а аппетит у Федора хороший – как у всякого растущего организма. Придется думать, как запасы пополнить.

Зверей тут не водилось – аномальное место. Ни разу Максим не натыкался на следы животных, лишь редкие птицы давали о себе знать. Возможно, в озерах водилась рыба, но Максим никогда не слышал, чтобы ее ловили. Вероятно, кто и пробовал, но сообщать об этом не спешил. Почему-то люди избегали есть то, что росло в Заручье, даже спелую малину не пробовали – в голову не приходило. Но теперь придется.

Максим присмотрелся к знакам – они отсутствовали, Заручье не хотело подсказывать ходокам, куда идти. «В этом-то и дело, – понял Максим, – они просто блуждали здесь, пока не умерли с голода». Почему-то эта мысль не ужаснула его, Максим примирился с возможной смертью, только жаль было Федора, а еще больше его родителей, которые, наверняка, ночей не спят из-за сына.

Они полдня шли по лесу, тот вроде оставался прежним, но что-то в нем изменилось. Максим не смог сформулировать: понимание ускользало. А потом, раз, и дошло: птицы! Пара воронов кружила в небе, выискивая добычу. А если есть хищники, значит, полно и добычи – закон леса. В ответ на раздумья Максима раздалась дробь – дятел стучал по дереву.

– Полкан, мы все еще в Заручье? – уточнил Максим.

Полкан поглядел по сторонам и пожал плечами:

– Вроде да.

– А точно не знаешь?

– Да кто поймет? – отмахнулся тот. – Местность незнакомая. Я тут раньше не был.

– Давайте я! – вызвался Симаргл.

Он поднялся над деревьями и долго кружил в воздухе, облаяв воронов.

– Непонятно, – сообщил он, спустившись. – А там, – он мотнул башкой вправо, – вроде вода есть. Вонючая…

Максим и остальные прошли немного, когда между деревьями что-то сверкнуло. Еще раньше путники почувствовали запах тухлых яиц. Небольшое озерцо располагалось между деревьями, на его поверхности блестела тонкая корка льда.

– Что за чудо? – Полкан нахмурил брови, отчего на идеальном лбу пролегла вертикальная морщина.

– Водоем какой-то, – Оля с любопытством разглядывала озерцо.

То и впрямь удивляло: вода серебристо-голубого цвета, на глубине – цвета медного купороса. Покрывавший озеро лед больше походил на куски слюды, время от времени из разломов вырывались пузырьки газа.

– Лечебное? – Полкан с интересом всмотрелся в озеро.

– Если в нем только в противогазе купаться, – Максим заметил ускользнувшие от внимания остальных тушки лесных голубей. – Но я бы не рискнул.

– О-о, лиса дохлая, – Симаргл обнаружил еще пару трупов.

Похоже, животные задохнулись от ядовитых испарений.

– Страшно мне что-то, – Оля потянула Полкана, – пойдемте отсюда.

Максим был согласен: лучше не задерживаться. Газ, скрытый под водой, способен убить мелких зверей. Но кто знает, возможно, случаются и крупные выбросы, тогда путники рискуют жизнью.

– По идее, это и есть мертвая вода, – заметил Федор, когда они удалились от озера.

Максим не среагировал, тогда Федор начал развивать мысль.

– Она убивает. Помните, в мультфильме одном проверяли, какая вода мертвая, а какая нет? Если сунуть ветку в источник с мертвой водой, листья вянут. А если с живой, то оживают.

– Логично, – поддержал Федора Полкан. – Но в сказках, а не мультфильмах, мертвой воде приписывается исцеление телесных ран. «Поймал волк вороненка и велел ворону…» Или ты больше по мультфильмам спец?

Они заспорили. Федор уверял, что создатели мультфильма тоже на что-то опирались, а Полкан на его доводы лишь насмешливо хмыкал.

– Все равно, это мертвое озеро, – упрямился Федор. – Спорим, в нем даже рыба не водится?

– Кто знает… – глубокомысленно ответил Полкан. – Существуют разные формы жизни, для некоторых кислород необязателен.

Максим слушал их препирательство отвлеченно: болела голова. Сперва не обращал внимание, а теперь одной таблеткой не обойдешься: противно