— Что вы не можете?

— Совать всюду нос. Открывать ящики, как воровка.

— Можно подумать, что я Феджин,[51]— усмехнулся Эллери. — Неужели мне придется обучать вас снова? Вы что-нибудь подслушали?

— Нет.

— Вытянули что-то из доктора Уиншипа?

Она не ответила.

Эллери поджал губы.

— Знаете, Рима, что я намерен сделать?

— Мне очень жаль, Эллери…

— Вернуться в Нью-Йорк.

Рима молчала.

— Я бессилен, если вы не будете следовать моим указаниям. — Он взял ее за руку. — Я не виню вас, Рима. Это трудно, и я поступил как негодяй, когда дал вам это поручение. Если передумаете, телеграфируйте мне, а еще лучше позвоните… Дайте-ка листок бумаги… Вот мой номер телефона.

Девушка заплакала.

Некоторое время Эллери стоял рядом, чувствуя гнев и бессилие.

Потом он потрепал ее по голове, как ребенка, вернулся в «Холлис», забрал свои вещи и уехал.

* * *

Спустя неделю Эллери снова приехал в Райтсвилл по вызову Римы. Поставив чемодан в номере 835 отеля «Холлис», он тут же снял телефонную трубку.

— Эллери? — Голос Римы звучал холодно и деловито — совсем не так, как в прошлый раз.

— Мне заехать за вами?

— Не беспокойтесь. Я встречусь с вами в «Сквер-Гриле» в семь вечера.

— Хорошо.

Эллери пробовал кофе Марка Полариса, когда вошла Рима. Он был удивлен, хотя и сказал себе, что удивляться нечему. Конечно, Рима не могла носить все время один и тот же костюм. Теперь на ней были юбка и болеро из джутовой ткани и все та же блузка от Лашина.

— Это последний крик моды, — рассмеялась Рима, опускаясь на соседний табурет. — Разве вы не знали? Как утверждает Эл Хаммел, ее рекомендует журнал «Вог». Куплено в магазине Эла на Слоукем-стрит, рядом с магазином спорттоваров Джеффа Гернаберри. Пять долларов наличными, остальное — в еженедельных взносах. Мне пришлось приобрести несколько вещей. Кстати… — Она положила на стойку небольшой конверт.

— Что это? — Прическа Римы тоже изменилась — она, несомненно, побывала в салоне красоты на Лоуэр-Мейн.

— Первый взнос в счет моего долга.

— Рима…

— И слышать не желаю!

— Ладно. — Эллери сунул конверт в карман и заказал два стейка. — Ну?

— На многое не рассчитывайте. Не знаю, означает ли это что-нибудь. — Рима шарила в сумочке, но едва ли что-то искала. — Я просмотрела картотеку…

— Мак-Кэби?

— Не нашла ничего подозрительного. Если не считать револьвера…

— Где?

— В письменном столе рабочего кабинета доктора Додда. Я не тронула его.

— Здесь оружие имеет большинство врачей. А как насчет личных бумаг? Заглядывали в них?

— Да, но там ничего нет. Личный кабинет доктора Додда находится внизу в задней части дома. Я смогла туда пробраться. Ни один ящик не заперт.

— В кабинете есть сейф?

— Вряд ли. Во всяком случае, я его не заметила.

— Вытянули что-нибудь из Кеннета Уиншипа?

— Только то, что он беспокоится о докторе Додде.

— Почему?

— Потому что доктор Додд очень встревожен. Кен… — Имя прозвучало абсолютно естественно. — Кен не может понять причину. Он утверждает, что доктор проявляет все симптомы человека на грани нервного срыва. Но доктор Додд не желает об этом говорить, сердится и отвечает, что просто переутомился. Он категорически отказывается взять отпуск или обратиться к невропатологу.

«Но такие симптомы не развиваются за одну ночь», — подумал Эллери.

— Здесь кроется нечто большее, Рима.

Она поняла, что он имеет в виду, и уставилась на стойку, теребя вилку.

— Да. Думаю, это как-то связано с комнатой на верхнем этаже, хотя я не сказала об этом Кеннету.

— С комнатой на верхнем этаже?

— В мансарде. Доктор Додд никого туда не пускает. Даже не разрешает миссис Фаулер и Эсси убирать там. Он держит комнату запертой, а единственный ключ хранит при себе, на цепочке часов.

Эллери улыбнулся:

— Синяя Борода?[52]

— Я же говорила, что это, возможно, ничего не значит. — Майк принес стейки, и Рима медленно начала есть.

— Он часто ходит в ту комнату?

— Раз в день.

— В самом деле? Каждый день?

— Да, по утрам. Это первое, что доктор Додд делает после того, как оденется. Он отпирает дверь, входит и запирает ее за собой.

— И как долго он там остается?

— Всего несколько минут, иногда дольше. Хотя никогда особенно не задерживается. Потом он выходит, запирает комнату и спускается завтракать. Эсси рассказала мне об этом, да я и сама видела.

— Миссис Фаулер не знает, что находится в комнате?

— Нет.

— А Уиншип? Вы обсуждали это с ним?

— Я не могла, не объяснив, как об этом узнала. А он сам никогда не упоминал о комнате. Едва ли ему про это известно.

Они продолжали есть молча.

— Ну а как вы поживаете, Рима? — спросил наконец Эллери. — Вы там счастливы?

— Мне не хватает воздуха, но… — Она положила ладонь на его руку. — Простите, что я вызвала вас из-за пустяка, Эллери. Но вы сказали…

— Это не пустяк.

— Думаете, это важно?

— Да.

— Но что это может означать?

— Не знаю. Рима, эту комнату нужно обследовать.

Девушка побледнела.

— Хорошо, попытаюсь, — сказала она после паузы. — Но не знаю, как… а ключ…

— Нет, — прервал Эллери. — Это по моему ведомству.

«Ведомство» Эллери начало функционировать следующим утром. В начале двенадцатого он быстро шагал в сторону Алгонкин-авеню. Гарри Тойфел удобрял лужайку и даже не поднял голову.

— Доброе утро. Доктор Додд у себя?

— Не видите, что его машина на месте? — Тойфел выпрямился, поправляя тяжелую сумку на бедре. — Узнали что-нибудь о Томе Эндерсоне?

— Ничего важного, Тойфел. А вы, случайно, не наткнулись на что-нибудь интересное?