История эта для меня кончилась увольнением. Я была очень довольна, что так легко отделалась, потому что сам старичок оказался ужасно кровожадным и требовал более строгого наказания для меня. Я в ту ночь еле ноги унесла от него и его ребят. До сих пор с содроганием вспоминаю, как Ник — наш администратор — отправил меня через запасный выход на улицу, а погоню, снаряженную за мной, направил к центральному входу. Потом я еще долго петляла по пустынным дворам, предварительно мне еще пришлось пересечь огромный пустырь с горящими фонарями, где я чувствовала себя мухой на ярко освещенном мельхиоровом подносе.

Светлая летняя ночь тем временем плавно перешла в туманный рассвет, и остаток пути до дома я вынуждена была прятаться позади деревьев, кустов и столбов при первых же подозрительных звуках. Стоило мне услышать шум приближающегося автомобиля, как я начинала трепетать. Каждая машина представляла для меня потенциальную угрозу, потому что я не знала, какие марки машин могут предпочесть мои преследователи и каких машин стоило мне опасаться. На всякий случай я опасалась всех подряд.

До дома я добралась без физического ущерба, но ущерб, причиненный моей психике, никакому учету не поддавался. Много последующих за этим происшествием дней я ожидала возможной запоздалой мести оскорбленного дедули. Наш бывший директор вынужден был пустить в ход все свое влияние и задействовать связи в преступном мире, чтобы угомонить дедулю и его ребят. И лишь спустя пять дней сообщил мне, что реальная опасность миновала, но мне лучше не напоминать дедуле о себе и не появляться в ресторанчике. Я бы и сама туда больше не сунулась.

Среди работников ресторана никто не усомнился, что истинным виновником происшедшего была Наташа, но бандиты упрямо придерживались своей точки зрения. На Наташу же все давно махнули рукой, как на человека с большими странностями. Она уволилась одновременно со мной той же ночью и до последнего момента клялась, что виновата она, но никто из бандитов не желал ей верить. Так обычно и бывает, когда говоришь людям правду.

Потом Наташа уверяла меня, что пострадали мы с ней за правое дело. Что ее выходка с бифштексом спасла несколько ни в чем не повинных людей, которых в эту ночь дедулины ребята должны были прикончить. Но из-за суматохи, поднявшейся после моего ухода, они не успели на операцию, и те люди счастливо избегли уготованной им участи. Памятуя о прочих подвигах Наташи и их последствиях, обычно губительных для окружающих ее людей, я позволила себе усомниться в ее словах. Но дело сделано, и исправить его было уже нереально.

Очень вовремя я вспомнила этот случай. Теперь мне точно известно, что меня ждет. Уверенности в благоприятном для меня конце это знание не прибавляло. Но и предчувствуя неприятности, что могли меня ожидать, если пойду с Наташкой, я твердо понимала, что одну ее в лапы преступников я не пущу.

Таким образом, чрезвычайно возбужденная Наташа и я, томимая мрачными предчувствиями, обогнули дом и направились к входной двери. Конечно же, она была заперта. Мы точно убедились в этом, когда подергали ее по очереди.

— Где-то в фундаменте я видела подходящий по размеру лаз, который прямо-таки создан для нас с тобой, — доложила я, горько жалея о каждом произнесенном слове. — По-моему, он был возле дровяного сарайчика.

— Что же мы тут топчемся? Идем! — откликнулась Наташа.

Мы быстро обнаружили лаз. И хотя он был уже, чем мне представлялось, однако достаточно широк, чтобы очень худой человек протиснулся через него. Излишним весом мы с Наташей не страдали и проникли внутрь без особого труда. Правда, нам пришлось снять с себя пальто и теплые свитера, что на таком морозе весьма неприятно.

В подвале была тепло и уютно. Мы обрадовались возможности хорошенько отогреться и приникли к теплым трубам, которые тянулись по стенам. Потом мы занялись осмотром. Честно говоря, смотреть было не на что. Пол был покрыт по всей его площади кусками угля. В углу же его скопилась громадная куча. Судя по всему, мы находились в котельной, из которой шел обогрев всего дома. Мы перешли в соседнее помещение. Здесь было значительно интереснее.

На полках, вдоль стен, лежал различный рабочий инструмент: сверла, дрели, молотки, клещи, болты разных размеров. В каждой коробочке лежали гвозди или шурупы строго определенной длины, а все предметы стояли и лежали каждый на своем месте.

— Просто загляденье. Какой порядок! — восхитилась я.

— Мне никогда не удастся создать даже его подобие у себя в доме, — закручинилась Наташа.

Отдав дань восхищения аккуратности хозяина дома, мы вспомнили, зачем мы, собственно, оказались здесь, и, рассудив, что хозяин как-то должен спускаться в свою мастерскую, стали искать лестницу.

— Чудеса какие-то, — сказала Наташа после пяти минут безуспешных поисков. — Вижу люк над головой, но где лестница к нему? Не через лаз же в котельной он сюда проникает. Не настолько худенький.

Я тоже так думала. И мое внимание привлек к себе стеллаж, ближе всех остальных стоявший к люку в потолке. Он, в отличие от своих собратьев, был идеально пуст.

— Почему на его полках ничего не лежит? — сама себе задала я вопрос. — Должно быть, его используют иначе. Но в чем тогда эта польза? — продолжала я мучиться загадкой пустого стеллажа. — Его полки расположены гораздо чаще, чем в других. И что это на нем? Наташа, взгляни сюда, — попросила я ее, показывая на следы кроссовок, четко отпечатавшихся на всех полках этого стеллажа. — Как ты думаешь, кому могло понравиться лазить вверх и вниз по пустым полкам?

— Может, хозяин любит экзотику и держит макаку, шимпанзе, орангутанга или другую какую обезьяну?

— Ну да, и она ходит у него в кроссовках и по утрам бреется опасной бритвой, а в остальное время высматривает непрошеных гостей вроде нас с тобой. Высмотрев, она приканчивает их все той же бритвой, а трупы прячет в котельной под грудой угля, — съязвила я. — Меньше читай Эдгара По.

— Хватит издеваться, — возмутилась Наташа. — Раз ты такая умная, объясни, зачем под каждой полочкой на этом таинственном пустом стеллаже с обеих сторон приделаны тугие пружинки. Смотри, я ставлю ногу — и полка под моей тяжестью опускается примерно градусов на 20 вниз, так что стоять на ней неудобно. Как же этот, в кроссовках, забирался наверх?

Тут меня внезапно осенило. По жару, разлившемуся по всему телу, я определила, что по крайней мере близка к истине. Так всегда со мной бывает, когда я долго ломаю голову над задачей, ответ неожиданно приходит сам собой.

— Наташа, посмотри на люк. Возле него два крепления, как по заказу. Если нам удастся наклонить стеллаж к люку, то крепления примут на себя тяжесть стеллажа и удержат его в наклонном положении.

— А мы сможем подняться по полкам как по ступенькам! — ликующе воскликнула Наташа.

— Вот именно. Помоги наклонить это сооружение.

С большим усилием, потребовавшим напряжения всех частей тела, ибо ноги разъезжались на полу, мы пригнули сооружение и получили импровизированную лестницу. Стеллаж охотно повиновался нам. Самая нижняя его часть уходила в пазы пола, и можно было не опасаться, что в момент нашего восхождения стеллаж неожиданно заскользит по полу под тяжестью двух тел. Крепления наверху тоже выглядели солидно и внешне заслуживали доверия. Потому мы отбросили колебания и вскарабкались наверх. Это удалось легко, хотя перед восхождением мы разулись, чтобы не оставить следов, и теперь держали свою обувь в руках, поэтому цепляться за ступени мы могли одними ногами, но полки под ногами послушно поворачивались и превращались в удобные ступеньки. Я шла первой и где-то на середине у меня возникли вполне закономерные вопросы: в какую комнату ведет люк из мастерской? Что, если я вылезу прямо под ноги крепыша в очках?