Кухня же была свободна от орнамента, вероятно, потому, что в ней едва хватало места. Найт в порыве любопытства возвратился туда, окинул взглядом раковину и плиту на четыре конфорки, после чего открыл дверку шкафа и… обнаружил сеть рисунков, которая местами «врезалась» во внутреннюю обшивку.

И опять же, предвкушая приближение смерти (точнее, одной из смертей), Фелдер пережил очередной ключевой момент – точку в событиях, когда жизнь еще можно сберечь.

Ведь они еще могли убраться отсюда восвояси и избежать своей участи (хотя вслух они этого не произносили, у обоих на лицах читалось тревожное предвкушение).

Фелдеру подумалось о Билли Хилле и о своей доле в том неслыханном богатстве, которым война соблазняет тех, кто готов перегрызть за него глотку. Хилл вряд ли повелся бы на чернильные проявления безумия. Наоборот, их создателя он счел бы рохлей, которого можно запросто взять грубой, отточенной разбойными навыками силой.

Они прошли в пыльную столовую с двойными дверями, за которыми располагалась гостиная с той же чересполосицей линий.

И только сейчас Фелдер ощутил присутствие самой хозяйки дома.

Фелдер стоял в той самой комнате, где раньше углядел ковры, картины и застекленный шкаф с серебряной утварью. Присутствие вдовы угадывалось в игре теней и легком колебании воздуха. Где-то за – вроде бы за стеной – скрипнуло кресло, и Фелдер распознал звуки, какие обычно издает спящий, реагируя на шорох: в данном случае шум издавали парни, вломившиеся в чужой дом.

По ковру глухо зашелестели шаги. Дверь приоткрылась.

Найт отреагировал первым. Он проскочил вперед так быстро, что Фелдер не успел сориентироваться в обстановке. Подельник распахнул створку, саданув того, кто стоял за дверью. Послышался сдавленный возглас – а затем приглушенные удары и хруст ломких старческих костей, как если бы с закрытым ртом жевали птичку. Сунувшись в комнату, Фелдер увидел распростертую на полу старуху, над которой, приперев ее в грудь коленом, нависал с поднятым кулаком Найт. Глаза женщины подернулись тусклой пеленой.

Фелдер, мешая нанести удар, схватил Найта за запястье.

– Стой! – прошипел он. – Сдурел? Ты ж ее убьешь!

Найт попытался вырваться, но в следующую секунду обмяк. Он медленно поднялся на ноги и приложил ладонь ко лбу. Такие жаркие, гневные порывы были для Найта редкостью. По натуре он казался хладнокровным, и припадок собственной ярости его как будто испугал.

– Я… – пробормотал он и, глядя на ничком лежащую вдову, мотнул головой. – Я… – повторил он и умолк, сглотнув.

Фелдер нагнулся и, осторожно взяв женщину за подбородок, повернул ей голову, чтобы рассмотреть ее лицо. Нос у нее был явно сломан, а левый глаз уже заплывал. Похоже, Найт вдобавок сломал ей левую скулу и, пожалуй, повредил глазницу. Рот у нее был окровавлен, верхняя губа лопнула, но, как и Найт, после нападения она уже понемногу приходила в себя. Правый глаз уставился на Фелдера.

Вдова шевельнулась, пробуя встать. Фелдер с одной стороны, а Найт с другой помогли женщине, и хотя весила она немногим более своей одежды, они с трудом подтащили ее к креслу, в котором она мирно дремала еще несколько минут назад.

– Принеси ей воды, – скомандовал Фелдер, – и холодную тряпицу.

Найт повиновался. Фелдер бережно отвел от щеки женщины прядку седых волос и заправил ее за ухо.

– Прошу извинить, – сказал он неловко. – Этого не должно было случиться.

Вдова не отозвалась. Ее неповрежденный глаз оглядывал Фелдера с некоторым разочарованием.

Возвратился Найт с капающим полотенцем в одной руке и кружкой в другой. Из кармана у него торчала бутылка бренди. Фелдер потянулся за полотенцем, но Найт замер возле двери и уставился на стену с оконной рамой. Фелдер посмотрел в направлении его взгляда: снова линии, развилки, затейливый орнамент штрихов и красные ягодки-точки. С трех сторон вдоль стен стояли книжные шкафы и горка. Лишь здесь, вокруг окна, имелось пространство, изукрашенное витиеватыми узорами.

– Ты давай не отвлекайся! – рявкнул Фелдер. – Дай сюда полотенце.

Окрик подействовал, и Найт вручил ему мокрую ткань и кружку воды. Фелдер оттер лицо вдовы от крови. Он надеялся, что легкое нажатие может уменьшить отек на глазу, но стоило к нему прикоснуться, как женщина громко вскрикнула. Голос у нее оказался тоненький. Идиотину Найта можно поздравить: он и впрямь повредил ей глаз. Фелдер заставил пострадавшую выпить несколько глотков воды, остаток он выплеснул из кружки на ковер. Найту он жестом велел откупорить бутылку и налить в кружку бренди. Найт вынул пробку, как следует приложился к горлышку, после чего плеснул в кружку на два пальца. Фелдер снова заставил жертву сделать пару глотков и промокнул полотенцем пролившуюся по подбородку струйку.

– Должно полегчать, – произнес он, пожимая ее сухонькую ладонь вокруг кружки.

Дыхание женщины было мелким и частым, как будто делать глубокие вдохи ей было не по силам. На мелкой плоской груди вдовы Фелдер различил еще одну выемку. Видать, от колена Найта.

Неужто перелом? Фелдер указал на место пальцем.

– Здесь болит? – спросил он.

Женщина еле заметно кивнула. Флелдер зло покосился на своего подельника.

– Вам нужно уйти, – просипела вдова.

– Что? – не понял Фелдер.

– Вам нужно уходить. Им это не понравится.

– Кому?

– Ты мне сказал, она живет одна! – вскинулся Найт.

В руке у него лучом закаленного лунного света взблеснул выхваченный нож.

– Заткнись, – не отводя глаз от женщины, бросил Фелдер.

– А кому это не понравится? – уточнил он, но женщина не ответила.

Ее взгляд блуждал на книжных полках над камином.

Фелдер встал и повернулся к Найту.

– Если бы тут жил кто-то еще, твое шараханье он бы уже услышал, – буркнул он. – А дом все равно надо обшарить. Коли мы тут, хошь не хошь, нужно выжать из него по полной. Побрякушки, деньги… Ты в курсе.

– Чего б тебе ее не спросить, где она держит свое добро?

– Ты видел размер домишки? Не Букингемский дворец. Наверху от силы – пара комнат.

– Угу, но…

– Может, хочешь еще разок ее ударить, чтоб она наверняка упорхнула на тот свет?

У Найта хватило приличия устыдиться.

– И что делать будем? – пробормотал он.

Фелдер распахнул пальто, где к подкладке был приторочен мешок.

– Я займусь этим, – заявил он, кивая на вожделенный шкаф с серебряной утварью. – А ты давай топай наверх.

Найт, судя по секундной заминке, хотел возразить, хотя спорить с Фелдером было бесполезно. Он знал, что в следующий раз Фелдер может не взять его на дело, – и виной всему его дурацкий срыв, будь он неладен.