Если свою машину мне «поправил» Коля Сытник, за что ему отдельное спасибо (и респект), там повреждений почти не было, то вот починка Мерседеса, пусть и не нового, обошлась мне в полновесную месячную зарплату, что согласитесь, много. Вы только представьте сейчас, что всю месячную зарплату придется отдать какому-то потерпевшему, и испытаете к нему «такой неприязнь», что жуть. Ну и вы поймете, как удручен этим фактом я был. Но нет худа без добра, зато все последующие 4 года я проездил без единой аварии, то ли в силу включившегося на полную мощность режима самосохранения, то ли потому что судьба решила не портить мне оставшуюся командировку.

А ребята на машинах в Ираке бились. Вылетали на газоны, улетали на встречную, все было…Есть такая неприятная для невнимательных шумахеров штука в арабских странах, как «филька», т. е., площадь с круговым движением вместо перекрестков. Там это очень распространенное явление, так вот на эти «фильки» народ вылетал, особо по-первости, с завидной регулярностью… Знание арабского иногда добавляло мне работы и часто, к сожалению, ночной, когда приходилось ехать в полицейский участок вытаскивать очередного «вылетевшего», чаще, увы, нетрезвого, водителя из багдадского околотка. «Зиндан» поражал ужасным запахом, по-моему, задержанные бедолаги, сидевшие там за вполне средневековыми решетками(хорошо, что не в яме!), справляли свои естественные нужды где-то совсем рядом… и воздух в сопредельных коридорах вовсе не озонировали. Ночь насмарку, оформление бумаг, протоколов, зато наши граждане не задерживались в участке.

Техногенные аварии в «жилдоме» — это отключение по каким-то причинам системы кондиционирования, как всегда в самый неподходящий момент. То есть, летом. Для того, чтобы представить себе, что такое июль в Багдаде, надо включить газ в комфорке, поставить на него сковородку, и подержать пару минут. Потом дотронуться до нее рукой и вы получите точное воспроизведение ощущение водителя, например, дотрагивающегося до своей машины, оставленной на солнце на часик-два, на багдадской улице. Бывало, приедешь в Министерство на переговоры, с трудом отыщешь место где-нибудь в тени эвкалипта на улице… а через два часа, выйдя, обнаруживаешь, что Земля, оказывается, крутится! Это открытие Галилея никак не добавляет оптимизма, ибо твой аккуратно припаркованный в исторической тени автомобиль вот уже час как греется на приветливом багдадском солнце. Самой большой ошибкой в этот момент является спонтанное желание открыть дверь — за ручку браться можно только через свернутый носовой платок. Если плюнуть на капот — реально, шипит!!! Потом предстоит, набравши воздуха, влезть на пол-корпуса в салон и быстро включить зажигание, дабы начал работать кондиционер. 10 необходимых для создания человеческой среды минут лучше провести где-нибудь в магазинчике рядом, чтоб на стоять на жаре. А потом можно смело садиться в машину — и в путь!

И вот в такие благословенные летние времена в жилдоме имел обыкновение выходить из строя кондиционер, т. е. вполне промышленная установка в подвале, охлаждающая воду посредством своих фреоновых труб, компрессоров и прочей технической начинки. Громадный агрегат, похожий на паровозную силовую установку, гудел день и ночь где-то под полом, и это было счастье, и совсем плохо было, когда он вдруг гудеть переставал. Любая техника имеет свойство ломаться, а наш монстр был уже в возрасте, требовал постоянного технического обслуживания, дорогих ремонтов, замены деталей. Смысл аппарат — охлаждать воду, она поступает в верхние баки на крыше, горячий воздух продувается мощными вентиляторами через систему охлаждаемых водой пластин, и уже потом поступает в вентиляционную систему дома. Невесть что, но похолоднее, чем на улице, это точно. Если на улице + 45 градусов по Цельсию, то дома — вполне приемлемые + 26–28. В Багдаде редко зашкаливало за + 45, но когда все-таки природа хулиганила таким образом, то техника могла и забастовать. Тогда пару дней, требуемых для ремонта, превращали жизнь «жилдомовцев» в ад. Народ разъезжался по знакомым, по другим домам и виллам, пока не починят «аппарат», а это иногда занимало и неделю. Не очень удобно, но выхода все одно нет.

Летом 1990 года, почти сразу по наступлении майской запредельной жары, агрегат встал намертво. Правдами и неправдами я выцыганил электрический кондиционер у завхоза, он его снял с какой-то нежилой торгпредской виллы, древний General, по-моему. Я замуровал его в окно, закрыв оставшуюся часть створки фанерой и уплотнив одеялом, и до моего отъезда он служил мне верой и правдой, напоминая своим ревом и бульканьем форсаж танкового взвода на переправе. Жуткий звук, и к сожалению, прямо над ухом, но ситуация абсолютно безвыходная, ибо обеспечить более менее прохладную атмосферу он мог только в одной комнате, она же спальня… со всеми вытекающими последствиями.

Но по молодости это не напрягало — напротив, добавляло свой героический колорит во всю эпопею с «заложниками», с августа 1990…

Памятное высказывание Президента Б.Н.Ельцина для российского офисного жизнеустройства имеет абсолютно сакральный смыл. При огромной дистанции власти по методике Хоффстеда, даже физическое расположение сотрудников относительно а) начальства и б) «престижных» или просто более удобных уголков в офисе приобретает самодовлеющее, принципиальное значение. В офисе наполняется огромным смыслом исконное русское выражение «место под солнцем», ибо как правило, все места у окон занимают немедленно наиболее утвердившиеся в иерархии, сотрудники со стажем, а новичкам предлагается довольствоваться удаленным коридором, где дневного света не бывает.

Впрочем, у них все впереди — естественная ротация сотрудников и им предоставит возможность любоваться пейзажем из окна, но на все нужно время, терпение и время. Я на своем опыте знаю, что заниматься серьезно «рассадкой» сотрудников во время переездов, реконструкций, расширения коллектива — дело крайне неблагодарное, удовлетворить амбиции всех старожилов (их в особенности) никак не удается, поэтому полагаю целесообразным отдать решение задачи дислокации на откуп начальникам подразделений, директоров. У них это получается лучше. Редко когда возникают неразрешимые конфликты, люди-то все-таки все взрослые.

Американский вариант офисного устройства предполагает так называемое «открытое пространство». В наиболее экстремальных вариантах (я встречал в США!), даже Президент, или Глава подразделения крупной компании чуть отгорожен невысокой перегородкой и кустистыми цветочками от основной зоны, от остальных сотрудников. Чаще, все-таки, высшее руководство располагает себя в кабинетах. В России отсутствие кабинета у руководителя является почти нонсенсом, стремление к собственному кабинету — в генах. У меня были случаи, когда кандидат на руководящую директорскую должность отказался от позиции, в частности, и потому, что в компании не предусмотрен кабинет для этой должности.

Статусность играет огромную роль в российском офисе, и не учитывать этот фактор вовсе неразумно, однако и перегибать палку не стоит, открытое офисное пространство, все-таки, имеет неоспоримые преимущества перед келейной, кабинетной системой, неизбежно объединяет сотрудников, дает возможность эффективного контакта людей друг с другом, без необходимости открывать двери. На мой взгляд, руководитель подразделения должен быть в визуальном контакте с сотрудниками, а стало быть, «сидеть» со всеми. Кстати, в приснопамятные советские еще времена, Директор внешнеторговой фирмы в Объединениях МВТ (а это была высокая должность!) находился с сотрудниками, как правило, в общем зале, правда, в отгороженном стеклянной перегородкой «аквариуме». Это была невидаль! Это считалось по тем временам крайне продвинутой, почти западной системой, по сравнению с учреждениями советскими.