— Но не переживай так о своей женщине, — добавила Анья, словно прочитав его мысли. — Эти способности развиваются лишь в зрелом возрасте. Если только ей не несколько сотен… или несколько тысяч лет? Я точно не помню… но вполне вероятно, что ее способность еще не проявилась.

Это хорошо.

— Они злые? Им можно доверять?

— Злые? Зависит от того, что ты имеешь в виду. Доверять? — Она улыбнулась, как будто смакуя свои следующие слова. — Ни капельки.

А вот это плохо. Но, черт побери, Сабин не мог представить, чтобы милая, невинная Гвен играла с ним.

— Как ты думаешь, судя по тому, что тебе рассказал Люсьен, может Гвен работать на охотников? — Он не собирался спрашивать об этом; он в самом деле не считал, что Гвен на такое способна. Скорее всего, эту мысль ему внушил демон Сомнения. Демон, для которого уверенность в себе была худшим из проклятий.

— Нет, — сказала Анья. — Ты же нашел ее под замком. А ни одна гарпия по своей воле не окажется в клетке. Гарпия, позволившая захватить себя в плен, становится предметом насмешек, ее все будут считать недостойной.

Как же с ней будут обращаться ее сестры, когда появятся здесь? Нет, он не позволит им наказывать ее. И… черт! Он же запер ее в своей спальне. Комната, правда, просторная, но все равно это тюрьма. А что, если она будет считать его таким же тюремщиком, как и охотников? В животе у него что-то сжалось.

— Ты посидишь с ней? Пожалуйста.

— Жаль тебя расстраивать, милый, но если она не захочет здесь оставаться, даже я не смогу ее удержать. Никто не сможет.

До их ушей донесся еще один вопль, а затем смех бессмертного.

— Пожалуйста, — повторил он. — Она напугана, и ей нужен друг.

— Напугана. — Анья рассмеялась. Но напряженное выражение лица Сабина не изменилось, и смех ее постепенно стих. — Ты ведь шутишь, верно? Гарпиям неведом страх.

— Когда это я шутил?

Мало кто так презирал загадочность и таинственность, как Анья. Она покачала головой:

— Тут ты прав. Ладно. Я посижу с ней, но только потому, что мне любопытно. Говорю тебе, напуганная гарпия — это оксюморон.

Вскоре она поймет, как ошибалась.

— Спасибо. За мной должок.

— Да, не забудь об этом, — мило улыбнулась Анья. Слишком мило. — О, и если она спросит о тебе, я расскажу ей все. В подробностях. Я имею в виду, в мельчайших подробностях.

Он похолодел от страха. Гвен и так относилась к нему с подозрением. Если она узнает хотя бы половину из того, что он сотворил в прошлом, не станет ему помогать, не сможет ему доверять, никогда больше не взглянет на него с той пьянящей смесью желания и робости.

— Ладно, — мрачно сказал Сабин. — Но тебя стоило бы выпороть.

— Еще раз? Утром Люсьен уже задал мне хорошую порку.

В этот момент Сабин признался самому себе, что ему никогда не переспорить Анью. И не запугать. Не стоит и пытаться.

— Просто… будь с ней поласковее. И если в твоем роскошном теле осталась хоть капля милосердия, не говори ей, что во мне живет демон Сомнения. Она и так меня боится.

Вздохнув, он повернулся и зашагал вниз, к темнице.

* * *

— Где они? — требовательно спросил Парис.

Единственным ответом был лишь болезненный стон.

Они сидели тут уже целую вечность, а результатов как не было, так и нет. Демон Аэрона, Ярость, демонстрировал своему хозяину отвратительные картины, желая наказать того мужчину за его грехи. Вскоре Аэрон уже не сможет остановиться. Если это случится, он не получит ответов. Он был готов остановиться, перегруппироваться и снова попытаться завтра, дав оставшимся в живых охотникам — они случайно убили двоих — время на размышления. Пусть воображение подскажет им, что их ждет, если они не заговорят. Иногда неизвестность пугала больше реальности. Иногда.

Впрочем Парис, казалось, не был готов уходить. Этот мужчина был одержим. И не только своим демоном. Он делал с этими людьми такое, от чего мутило даже Аэрона, хладнокровного воина. Но ведь и Аэрон уже не был таким, как прежде.

Несколько месяцев назад боги приказали ему убить Данику Форд и ее семью, он боролся с жаждой кровопролития, пожиравшей его. Боролся со сладостными картинами их гибели в своей голове, старался не думать о том, как перережет им глотки и с наслаждением будет следить за льющейся кровью, вслушиваться в их предсмертные хрипы. Боги, он желал этого больше всего на свете.

Когда это желание наконец покинуло его, хотя он и не знал, почему это произошло, в нем поселился страх. Он боялся отбирать жизнь, любую жизнь, лишь бы не превратиться в того зверя, каким был прежде. И вот вместе с другими воинами Аэрон отправился в Египет, и там разразилась битва. Он не смог остановиться, его снова охватило желание, которого он так страшился и которое старался подавить в себе.

К счастью, он пришел в себя и не причинил вреда своим товарищам. Но что, если бы он не справился с собой? Он бы никогда себе этого не простил. Только Легион умела успокоить его, но сейчас ее не было рядом.

Его руки сжались в кулаки. Кто бы или что бы ни следило за ним, нужно остановить его прежде, чем вернется Легион. Жаль, что эти невидимые, пристально наблюдающие за ним глаза не смотрят на него сейчас. Он был покрыт кровью, а в кармане лежал сверток — сверток с пальцем одного из мертвых охотников. Его теперешний вид навсегда отвратил бы его неизвестного наблюдателя.

Сначала он думал, что это Анья решила подшутить. Она делала что-то подобное с Люсьеном. Однако Легион не боялась Аньи. Пожалуй, она была единственной в крепости, кто мог этим похвастаться. Кроме Люсьена, конечно.

— Даю тебе последнюю возможность ответить на мой вопрос, — спокойно сказал Парис, похлопывая лезвием кинжала по бледной щеке охотника. — Где дети?

Грег, их теперешняя жертва, заскулил, пуская слюни.

Они разделили охотников, поместив каждого в одиночную камеру. Таким образом, крики, издаваемые одним, сводили с ума остальных, заставляя их гадать, что происходит с их собратьями. Воздух наполнился запахами мочи, пота и крови, это играло демонам на руку.

— Я не знаю, — всхлипнул Грег. — Они мне не сказали. Клянусь, они мне не говорили.

Раздался скрип петель. Послышались шаги. В камере появился Сабин, на его лице была написана решимость. Вот теперь прольется много крови. Никто не был более категоричным, чем Сабин. Только решительность помогала ему сохранить рассудок в постоянной борьбе с демоном Сомнения.

— Что вы узнали? — спросил воин. Он снял с пояса бархатный мешочек и аккуратно положил на стол, медленно развернув ткань. Сверкнул металл.

Грег зарыдал.

— Мы узнали только, что нашему старому другу Галену… — Аэрон произнес это имя с презрением, — помогает тот, кого он зовет… ты не поверишь… Неверие.