Когда мы появляемся в деревне, наши проводники сообщают что-то остальным жителям, при этом повторяется одно и то же слово. Крестьяне смотрят на нас с некоторым любопытством. Но больше всего их интересует наш шеврон «Валлония» на рукаве, и вскоре они тычут в него пальцем, задавая таким примитивным образом вопрос. К добру или нет, мы стараемся объяснить, что мы бельгийцы, но, похоже, они не понимают или не верят. «Бельгийцы? Нез-най, не по-ни-май!» Мне приходит другая идея, и я говорю им: «Французы». О! «Я знаю!» Они поняли! И снова появились улыбки, а за ними и угощение. Как и раньше, хлеб-соль подносят женщины. Я догадываюсь, что это означает «добро пожаловать». Чувствую, мы в безопасности. И также думаю, что мы первые иностранные солдаты, которых они когда-либо видели; война обошла эту деревню стороной, возможно благодаря минному полю, защищавшему какую-то часть Красной армии, которая размещалась здесь перед тем, как отойти. Насытившись, мы спрашиваем, можно ли нам помыться, и женщины тут же принимаются подогревать немного воды, чтобы разбавить ледяную воду из колодца, налитую прямо в огромные корыта, выдолбленные из целого ствола дерева.

Поскольку никто не выказывает ни малейшего стремления уйти, чтобы дать нам раздеться и помыться, я жестами показываю, что собираюсь раздеться совсем, надеясь, что они уйдут, но не тут-то было! Они остаются и приводят в порядок наши вещи. Даже помогают нам помыть головы, спины и ноги. Мы здесь единственные, кто испытывает легкий конфуз, их наша нагота ничуть не смущает! Похоже, у них в обычае мыть гостей! На следующее утро нам дали яйца, молоко, муку и мед. Из этих продуктов приготовили гигантский омлет, из которого мы оказались в состоянии съесть лишь малую часть. Доверху наполнили котелки и набили сухарные мешки хлебом, который дали нам хозяева. Отличным белым хлебом, замешенным на хороших дрожжах, плотным и вкусным. Несомненно, на Кубани нам будет куда лучше, чем в любых других местах, которые мы до сих пор прошли. Мужчины помогли нам сориентироваться. Нам следует идти на юго-восток. В этом направлении двигались отступающие русские войска, и в том же направлении мы должны преследовать их, поскольку в этом и состоит наша задача! Мы держимся настороже, поскольку остатки русских сил могут все еще находиться в деревнях вроде этой, в которые не заходили и которые не занимали наши войска!

Укрытая за холмами, деревня позади нас исчезла из вида. Каждый раз, как мы взбираемся на вершину одного из них, появляются другие, разделенные лощинами с пологими склонами, которые нам приходится преодолевать под солнцем и при температуре как в печи. Больше никаких поселений, и, пока мы продолжаем шагать, насколько видит глаз, одни поля подсолнечника! Километр за километром – русские километры! Дабы время текло незаметнее и поскольку нам больше не на что отвлечься, мы срываем головки подсолнухов и грызем семена, русские «семечки», и маршируем. Все предусмотрено, в таком поле могла бы скрываться целая русская дивизия, и мы даже не заметили бы ее. Настолько далеко тянутся эти плантации? Временами поля подсолнечника для разнообразия сменяются полями кукурузы, тоже бескрайними. Но если мы с легкостью меняем «топливо», переходя с семечек на кукурузу, то наш шаг от этого не меняется; следующий точно такой же, как предыдущий.

Мы движемся с короткими остановками, поскольку здесь ни намека на тень, ни от дерева, ни от чего-либо другого, и в полдень даже не останавливаемся, чтобы поесть, поскольку не голодны. От жажды, как ни крути, никуда не деться, и мы приберегаем содержимое наших фляг, поскольку не знаем, когда в этих безлюдных местах, удаленных от главных дорог, по которым передвигаются войска, мы наткнемся на источник воды или деревню! И не важно, насколько свежими и отдохнувшими мы отправляемся в путь утром, через полчаса наша одежда уже прилипла к телу. На дороге, по которой мы сейчас идем, пыли меньше, так как мы единственные путники. Царящее спокойствие потрясает не меньше, чем бескрайнее пространство! После полудня мне начинает казаться, что у меня галлюцинации или что я стал жертвой солнечного удара. Я слышу голоса, женские голоса! Вскрики, веселый смех, но ничего не вижу, и Андре видит не более моего.

Сворачиваем и идем в ту сторону, откуда доносятся звуки, и внезапно натыкаемся на огромную воронку в земле! На дне небольшой пруд, в котором нагишом купаются четыре девушки! Как образовалось такое углубление? Возможно, сюда упал огромный метеорит! Другого объяснения я не вижу. Диаметр внешней окружности определенно больше 200 метров. Мы останавливаемся наверху, на самом краю, когда девушки замечают нас. Крики усиливаются, и одна из них поспешно бросается к берегу, хватает оставленную там одежду и несет ее обратно в воду, где девушки наспех одеваются, хотя мы кое-что успеваем разглядеть. Мы спрашиваем, как пройти к деревне, и нам остается лишь следовать за ними. Они идут в 20–30 метрах впереди и не показывают ни малейшего замешательства. Две из них вовсе недурны собой. Я только что, хоть и недолго, видел их во всех подробностях. Мокрые платья прилипают к их телам, и мы позволяем себе несколько комментариев, разумеется на французском. Что до них, то они то и дело смеются и переговариваются звонкими голосами, оборачиваясь на нас. Интересно, что они говорят? Хотелось бы знать! Я не забыл Новочеркасск и свою маленькую черкешенку и храню добродетель, хотя и сам не знаю почему.

Мы направляемся к центру деревни, обитатели которой, как всегда, дружелюбно принимают нас, и, перед тем как поесть, решаем искупаться в пруду, который только что обнаружили. Всего лишь второй раз с момента нашего появления в России у нас есть возможность искупаться. Последний раз мы купались в Славянске, в соленом озере, очень соленом. Еще окунались при переходах вброд, но это не считается.

Как чудесно, после дневной жары и утомительной дороги, почувствовать кожей свежесть воды. Мелькает мысль продолжить путь, но это было бы неблагоразумно, и мы решили остаться, поскольку находимся вдали от главных трасс, в незнакомой местности. После трапезы с нашими хозяевами и короткого разговора о войне и мире нас разместили на ночлег. В очередной раз я убеждаюсь, что все люди, которых мы случайно встречали на своем пути, кажется, довольны отходом русских войск и нашим появлением, о чем они нам неоднократно говорили. Большинство утверждает, что они не русские; они украинцы, черкесы, кавказцы – кто угодно, но только не русские! Повсюду у меня создается впечатление, которое полностью подтверждается настроениями и тем, что говорят нам люди. За исключением, пожалуй, больших городов, где у нас были лишь краткие контакты с людьми, если таковые вообще имели место. Утром, после завтрака, «A ревуар!» «До суидания, паненка! Адьё, пан! Адьё, барижня!» (мадам, месье, мадемуазель или что-то аналогичное). Мы продолжаем путь.

3 или 4 августа миновали Яблоновскую и вышли на большие дороги с их клубами пыли! Еще издалека нам видны эти знакомые столбы пыли и слышны звуки колонн на марше. 5-го мы в Мелиховской, где приличного вида женщина приглашает нас в дом. Она угощает нас померанцевым чаем с кукурузными оладьями и малиновым вареньем. Все очень аппетитное и ароматное, хотя у оладий легкий мыльный привкус. Это из-за плохо очищенного масла, а здесь все готовится только на нем. Мы узнаем новые привкусы и вспоминаем забытые. В доме есть мебель, столовая посуда и водруженный на стол огромный самовар. Как не похоже на нищету украинских деревень, несмотря на все плодородие украинских равнин!