– Я был уже на грани обморока от недостатка кислорода, – сказал он, покачав головой при этом воспоминании.

Тереза слушала, не спуская с него глаз. Вчера он был гораздо более скованным, подумала она, а сегодня вдруг расслабился. Ей нравилось его худое лицо, светлые голубые глаза и естественность, сквозившая в каждом движении. Рассказывая о своих приключениях, он неожиданно увлекся, и Тереза с удовольствием отметила эту перемену.

Они покончили с едой, которая и впрямь оказалась отменной, и заказали еще пива. Солнце поднялось выше, и в ресторане стало жарко, несмотря на то что вентиляторы под потолком работали на полную мощность. Посетители все прибывали и прибывали. Когда принесли счет, Гаррет выложил деньги на стол и обратился к Терезе:

– Ну что – уходим?

– Как скажете. Спасибо за ленч – он был великолепен.

Когда они вышли на улицу, она ожидала, что Гаррет предложит отвезти ее в магазин, но он удивил ее, неожиданно предложив:

– Может, прогуляемся по пляжу? У воды всегда немного прохладнее.

Она согласилась, и они начали спускаться по лестнице. Ступеньки были стертыми и скользили под ногами, так что им приходилось держаться за перила. Внизу они пошли вдоль берега, стараясь держаться в тени набережной. Потом сняли обувь и пошли по мокрому песку вдоль самой кромки воды. Пляж был переполнен: кто-то загорал, расстелив на песке полотенца, кто-то плескался в воде.

– А вы уже успели позагорать на наших пляжах? – спросил Гаррет.

Тереза покачала головой.

– Нет, я приехала только позавчера. Сегодня – первый раз.

– Ну и как вам здесь нравится?

– Красиво.

– Похоже на северные пляжи?

– В общем – да, но вода здесь намного теплее. А вы никогда не бывали на севере?

– Я ни разу не выезжал за пределы Северной Каролины.

Она улыбнулась.

– Великий путешественник.

Он засмеялся.

– Я не думаю, что много потерял. Мне и здесь хорошо. Не могу представить себе места лучше нашего Райтевилльского пляжа. Я не смог бы жить ни в каком другом городе. А вы надолго к нам в Вилмингтон?

– До воскресенья. В понедельник нужно выходить на работу.

Еще пять дней, подумал он.

– У вас есть еще знакомые в нашем городе?

– Нет, я приехала одна.

– А зачем?

– Просто захотелось посетить этот город. Я слышала хорошие отзывы о ваших пляжах и захотела здесь отдохнуть.

– Вы всегда путешествуете одна?

– Честно говоря, впервые.

Навстречу им бежала женщина в спортивной одежде, рядом с ней тащился черный лабрадор с высунутым языком. Собака явно перегрелась на солнце, а женщина, похоже, не замечала ее состояния. Гаррет уже собрался сказать ей об этом, но в последний момент передумал, решив, что это не его дело.

Немного погодя он заговорил снова.

– Могу я задать вам один личный вопрос?

– Смотря какой.

Он остановился и подобрал две маленькие ракушки. Повертев их в руках, отдал Терезе.

– Вы встречаетесь с кем-нибудь в Бостоне?

Она взяла ракушки и ответила:

– Нет.

Набежавшая волна захлестнула их ноги. Гаррет ожидал этого ответа, но все равно не мог понять, как такая женщина может быть одна.

– Почему? Мне кажется, у вас должны быть толпы поклонников.

Она улыбнулась, и они снова медленно пошли.

– Спасибо, мне приятно, что вы так думаете. Но на самом деле все не так просто, особенно когда имеешь сына. Выбирая мужчину, я должна учитывать и его интересы. А вы? У вас есть кто-нибудь?

Он покачал головой.

– Нет.

– Теперь моя очередь спросить: почему?

Гаррет пожал плечами.

– Наверное, не встретил ту, с кем хотел бы иметь длительные отношения.

– Только поэтому?

Гаррет понял, что пришло время сказать правду. В принципе он просто мог повторить последнюю фразу, и этого было бы достаточно. Но он промолчал.

По мере удаления от набережной людей становилось все меньше, теперь тишину нарушал лишь плеск прибоя. Впереди прогуливалась стайка крачек; при приближении Гаррета и Терезы они вспорхнули и отлетели подальше.

Солнце достигло зенита; стало больно смотреть даже на песок и воду, и Гаррет с Терезой щурились от ослепляющего света, заливавшего все вокруг.

Наконец, глядя прямо перед собой, Гаррет заговорил. Тереза подошла ближе, чтобы слышать его голос, заглушаемый океаном.

– Нет, не только поэтому. Это скорее оправдание. По правде говоря, я даже не пытался никого найти.

Тереза внимательно смотрела на него; чувствовалось, что ему приходится преодолевать себя, рассказывая о глубоко личном.

– Вчера вечером я кое-что утаил.

У Терезы сжалось сердце; она поняла, что услышит сейчас. Стараясь не выдать волнения, она просто спросила:

– Да?

– Я тоже был женат, – сказал он, – шесть лет. – Он повернулся к ней, и она вздрогнула, такая боль застыла в его глазах. – Моя жена погибла.

– Мне жаль, – тихо сказала она.

Он снова умолк и подобрал несколько ракушек. Посмотрев на них, забросил далеко в воду. Тереза проследила взглядом за их полетом.

– Это случилось три года назад, и с тех пор мне не то что встречаться – даже смотреть ни на кого не хочется.

– Наверное, вы чувствуете себя одиноко.

– Да, но я стараюсь не зацикливаться на этом. У меня много работы в магазине – постоянно нужно что-то делать, и это помогает заполнять дни. Мне некогда особенно думать; когда я освобождаюсь от дел, уже пора спать, а с утра все начинается по новой.

Он умолк и посмотрел на нее со слабой улыбкой. Наконец-то он рассказал об этом. Ему очень давно хотелось поделиться с кем-нибудь своей болью – с кем-нибудь, кто ничего о нем не знал, и вот совершенно неожиданно он выговорился перед этой незнакомой женщиной, приехавшей из Бостона. Каким-то чудом ей удалось открыть дверь, которая долгие месяцы оставалась закрытой.

Тереза молчала. Видя, что он не собирается продолжать, она спросила:

– Какой была ваша жена?

– Кэтрин? – У Гаррета пересохло в горле. – Вам действительно интересно?

– Да, – мягко ответила она.

Он бросил в волну еще одну ракушку, собираясь с мыслями. Разве можно описать Кэтрин словами? И все же ему хотелось попытаться, хотелось, чтобы Тереза поняла, какой была его Кэтрин. Неожиданно для себя он вдруг снова окунулся в воспоминания.