не существует. Когда его создадут, поверьте, все о нем узнают. Фармацевтические компании позаботятся об этом.

* * *

Авторитет врача может быть могущественным, даже если он мнимый. Доктора вынуждают нас, асов, задавать себе вопрос: не больны ли мы? Также они ставят диагноз и делают заявления, совершенно не заботясь о том, как это повлияет на аса. Возможно, ничто не отражает отношение к асексуальности как к болезни лучше, чем эпизод популярной медицинской драмы «Доктор Хаус» под названием «Лучшая половина», – серия, столь печально известная среди асов, что в просторечии мы с гримасой отвращения называем ее просто «серией из того Хауса».

Доктор Грегори Хаус, как известно, не очень тактичный человек. Услышав об асексуальной пациентке своего коллеги, он первым делом спрашивает, похожа ли эта женщина на никому не нужный огромный бассейн с водорослями или, может быть, она чрезвычайно уродлива. К счастью, шоураннеры правильно сообразили, что уродливая женщина-ас может лгать, чтобы пощадить свою гордость, и наделили пациентку всеми признаками традиционной женской привлекательности – длинные светлые волосы, соблазнительные изгибы под облегающим розовым свитером, – чтобы ответить отрицательно на этот самый вопрос. Все это свидетельствует о том, что для красивой блондинки асексуальность просто невозможна.

Затем Хаус спорит со своим коллегой на сотню долларов, что сможет найти медицинскую причину предполагаемой сексуальной ориентации этой женщины. «Многие люди не занимаются сексом, – говорит Хаус, – но поскольку секс является основной движущей силой вида, те, кто не хочет его, либо больны, либо мертвы, либо лгут».

Хаус угадал, и ему даже не пришлось ссылаться на DSM, чтобы доказать свою правоту. Женщина не мертва, но она также не асексуальна. Она притворяется асексуальной, потому что любит своего асексуального мужа. Дело в том, что ее муж тоже не асексуал. Отсутствие у него сексуального влечения вызвано опухолью мозга, которую легко вылечить, а это означает, что после лечения они вскоре смогут наслаждаться гетеросексуальным супружеским сексом, как и положено. Хаус выигрывает пари и благодарит своего коллегу за то, что он привлек его внимание к этим пациентам и, следовательно, «исправил испорченное мировоззрение двух людей». По его словам, «лучше совокупляться и проиграть, чем никогда не совокупляться».

«Лучшая половина», впервые вышедшая в эфир в 2012 году, остается одним из самых ярких изображений асексуальности в крупном шоу. Благодаря ей многие познакомились с этой «дико запутанной» ориентацией. Даже сегодня, когда я говорю людям, что пишу книгу об асексуальности, многие аллосексуалы упоминают этот эпизод, застенчиво добавляя, что он сбил их с толку тогда и что они до сих пор в некотором роде сбиты с толку.

Любой постоянный зритель «Доктора Хауса» знает, что высокомерие персонажа – это особенность сериала, а не ошибка. Он не должен быть хорошим, и никто не ожидает, что он будет всерьез беспокоиться о чувствах других людей. Хаус задуман как блестящий и авторитетный специалист, который сталкивается с другими, скромными людьми, и обвиняет их в том, что они несут чушь. Моменты его самодовольства забавны, когда он является экспертом в неясных признаках отравления золотом, но в меньшей степени, когда его предположения поддерживают мысль, что асексуальным людям нельзя доверять, когда они рассказывают правду о собственном опыте. Таким образом, недоверие Хауса показывает, в какой степени допускается принудительная сексуальность. Хаус не реальный человек, но люди, которые придумали эту серию, существуют, и они решили, что можно одобрить эту сюжетную линию, прямо играя на идее о том, что асов и тех, кто предполагает, что тоже может быть асом, нужно избавить от иллюзий. Так говорит блестящий врач, поэтому всем остальным следует прислушиваться и относиться к ним с подозрением. В его мире, который является и нашим миром, асексуальности не существует: это либо ложь, либо болезнь.

* * *

Так в чем же разница между HSDD и асексуальностью или даже HSDD и «нормальным» уровнем низкого желания? За прошедшие годы было предпринято несколько попыток разделить их. Одна из них – по критерию «дистресса», который был добавлен почти ко всем диагнозам DSM в 1994 году[101]. Идея состоит в том, что у людей, имеющих низкий уровень влечения и страдающих из-за этого, диагностируется HSDD, но людям с такими же симптомами, которые хорошо себя чувствуют, такой диагноз не ставится. Затем в 2008 году активисты-асы создали целевую группу, которая рекомендовала разработчикам DSM не ставить пациентам диагноз расстройства влечения, если они идентифицируют себя как асексуалы[102]. С 2013 года DSM включает это так называемое исключение для асексуалов[103].

Обе эти неуклюжие попытки отделить медицинскую проблему HSDD от беспроблемного низкого либидо неудовлетворительны. Люди испытывают страдания не потому, что какое-либо состояние само по себе является проблемой, а потому, что предрассудки делают их жизнь тяжелее. Психическое здоровье геев и трансгендеров обычно хуже, чем у обычных цис-людей[104], не потому что быть геем или трансгендером – это болезнь, а потому что фанатизм причиняет страдания и сказывается на психике. То же самое и с асами. Что касается асексуального исключения, то его существование требует странной логики. Сказать, что у кого-то HSDD, если он не идентифицирует себя как аса, – все равно что сказать, что у кого-то, кто испытывает влечение к своему полу, психическое заболевание, если он не идентифицирует себя как гомосексуала. Наличие исключения лучше, чем его отсутствие, но влечение к своему полу или отсутствие влечения – это не болезнь, независимо от того, какими словами можно описать конкретный опыт.

Признаки, которые действительно разделяют психическое заболевание и асексуальность, – это не сила сексуального влечения или какой-либо биологический маркер, или страдание. Большая часть различий носит социальный характер, объясняет ас-исследователь Эндрю Хиндерлитер в статье на эту тему[105]. HSDD и асексуальность имеют разные истоки, к ним применяются разные подходы и разные интерпретации.

Расстройствами влечения занимается медицинская область сексологии, в то время как изучение асексуальной идентичности уходит корнями в квир-исследования и дискурс социальной справедливости.

Расстройства желания диагностируют врачи, обладающие необходимыми знаниями и являющиеся высшим авторитетом для пациентов. Асы поощряют личное, самостоятельное исследование, подчеркивая, что люди должны сами решать, являются ли они асами. Я говорила асам, поделившимся со мной своими историями, что их опыт совпадает с опытом других асексуальных людей. Я никогда не «диагностировала» кого-либо как асексуала и не настаивала на том, чтобы он идентифицировал себя таким образом.

Самое главное отличие заключается в отношении людей к последствиям низкого сексуального влечения. При расстройстве влечения это означает увидеть разницу и назвать свое состояние проблемой. При асексуальности это принятие вариаций и избегание двусмысленности, даже