– Андрей, ты понимаешь… – начала Лиза, чуть переигрывая, попыталась всхлипнуть, при этом стараясь наощупь найти ручку кружки.

– Мы все обсудили. Пей чай. Я же донес до тебя свою позицию? – почти ласково спросил я.

– Да. Но…

– Значит, и обсуждать больше нечего.

* * *

После неизбежного бурного примирения Лиза задремала. К ней тут же присоседился Кузьма, блаженно заурчавший где-то в районе живота девушки, что вызвало не самые эстетические ассоциации. Я потихоньку встал и пошел в гостиную, аккуратно прикрыв за собой дверь. Мне-то что, уже выспался.

Сев за стол и вновь порадовавшись его наличию, я разложил перед собой чистовик перевода нашей статьи. Я, конечно, не Михаил Петрович Мультановский, легендарный составитель англо-русского медицинского словаря, но тоже кое-что умею. Вроде все в порядке, но нелишним будет проверить еще разик. Стоп! Какого такого здесь неопределенный артикль стоит? Существительное за ним ни разу не исчисляемое. Вот так, послали бы со школьной ошибкой! От нервов все, от них, проклятых! Ясен пень, что перед отправкой проверят не раз. Даже подай мы текст без перевода, нашлось бы кому. Потому что вопрос престижа. Все, собираю в папочку с каллиграфической надписью «Unidentified curved bacilli on gastric epithelium in active chronic gastritis. I. А. Morozov, A. N. Panov». Таких папочек у меня только три лежит. И у Морозова еще без счета.

– Андрей, а почему ты здесь? Я заснула, наверное, смотрю – тебя нет.

Лиза, одетая исключительно в электрическое освещение и рыжий комочек кошачьей шерсти, из которого торчит подрагивающий хвост, просто прекрасна. Ну его в болото, этот перевод. Мне срочно надо заграбастать эту красоту и вернуться с ней в спальню!

Главное, не забыть потом папочку отдать, чтобы отцу передала.

* * *

Первый звонок со свежесмонтированного городского телефона я совершил в институт питания. И сразу был озадачен Морозовым явкой на первое собрание выездной группы. Инструктаж, накачка, проверка документов…

– Сам Шатерников будет! – Голос Игоря Александровича не дрожал, но был где-то близок. – И эта его, Шевченко. Вези характеристику с места работы, с места учебы, заполни анкету на загранпаспорт в ОВИР, шесть фотографий шесть на четыре, в овале. Скажешь в фотоателье, там знают. Обязательно на матовой бумаге! Запомнил?

– Так выезд только через месяц? – удивился я.

– И так впритык. Сначала проверка в КГБ, потом визу запрашивать. Хорошо, что Шатерни-ков пообещал все сам решить с ОВИРом и австрийским посольством. У меня тоже загранпаспорта нет…

– А выездная комиссия? В горкоме будет?

Советская система заграничных путешествий подразумевала не только получение въездной, но и выездной визы тоже.

– Скорее всего, в ЦКБ проведут, у них есть такая практика. Кто мы такие, чтобы ради нас в горкоме комиссию собирать?

Расспросить его особо не получилось – вальяжный Шатерников открыл собрание группы, быстро просмотрел фотографии бактерии, коллектива, забрал копию статьи на английском и, попыхивая трубкой, умотал. Передав бразды правления Антонине Васильевне. И та, помня свой позор, отыгралась на нас с Морозовым за все. И документы у нас заполнены не должным образом, и все наши задумки с презентацией – ерунда полная, стыдно показывать иностранцам. Короче, попила крови.

– Надо отцеплять эту бабу от нашего поезда, – резюмировал я, когда мы с Морозовым вышли после собрания. – Втравит нас в Вене в какую-нибудь историю!

– Я бы на твоем месте насчет характеристики побеспокоился. – Игорь Александрович, ломая спички, закурил сигарету. – Тонька в твой деканат звонила, я слышал через дверь. Ей там про какие-то жалобы на тебя рассказали. Ты и правда порнографию смотрел с однокурсниками?

– Ложь и поклеп, – отмазался я. – Прошел слух, что еду в Вену, вот и проснулись завистники. Ну ничего, есть у меня на них управа!

– Думаешь, иностранцы защитят? Потребуют второго соавтора докладчиком?

– Нет, на этих надежды мало. Хотя Чазов обещал все ускорить с «Ланцетом», уже завтра статья будет в Лондоне с оказией.

– Неделю им прочитать, неделю-две нужно, чтобы рецензенты дали заключение, – стал загибать пальцы Морозов. – Нет, никак не успеваем к Вене. Если в наших журналах очередь до лета, то уж у англичан…

– Мы же это обсуждали! Нам не надо, чтобы статью опубликовали – надо, чтобы ее приняли к публикации и тем самым признали наш приоритет! Хорошо бы припугнуть «Ланцет»… Мол, еще в «Нейчур» отослали – кто успел, тот и съел! Эх, не догадался Чазов, и никто не посоветовал…

Глава 11

Лебензон поймал меня на скорой в субботу часа в три дня. Специально в выходной приехал? Что за срочность такая? Не торопил ведь, обозначал только общую заботу, без спешки. Небось, Льва Ароновича вызывали на беседу опера и там мягко намекнули, что он может при желании следователя быстро стать свидетелем по делу, а будет давать неправильные показания, так и в подельники запишут. Это просто делается, было бы сказано. Соответственно, и стремление решить вопрос с максимально возможной скоростью только возросло.

– Ну что там, Андрей? – спросил он, едва я закрыл за собой дверь в его кабинет.

– Что мог – сделал, – ответил я. – С нужным человеком поговорил, при мне звонили, просили разобраться. Надеюсь, все решится в ближайшее время.

– Точно? Извините, на нервах из-за этой ситуации. Как на иголках весь.

Ну сто процентов, пригрозили Аронычу, вот он и взвелся, вон третий раз руки платочком вытирает. Понятное дело, и в тюрьму мужику не хочется, и начальника топить по чужому приказу неохота.

– Я пойду тогда, Лев Аронович? – спросил я, когда пауза стала слишком длинной.

– Вы не подумайте только, что я пытаюсь присвоить себе заслугу… – путано начал Лебензон. – Николай Михайлович… мы с ним еще в тринадцатой больнице… столько лет…

Оказывается, и Каверин, и Лебензон – бывшие психиатры? Вот это совпадение! Ну да, если сто лет знакомы, да еще и общаются близко…

Томилина ждала в коридоре. Будто я потом не ответил бы на животрепещущие вопросы.

– Зачем вызывал? – спросила она, хватая меня за пуговицу на халате. Чтобы сбежать не пытался.

– Личный вопрос, не могу рассказать, – съехал я с темы. – Семейное.

– Ну как знаешь, – чуть обиженным голосом протянула она.

– Ты мне лучше ответь на два вопроса, – я тоже взял Елену за пуговицу. – Какого лешего ты закрыла больничный и что там с твоей машиной?

Правильно, первый вопрос – для затравки, второй – глобальный. Возможные покупки, особенно крупные, они мозг не только дамам прочищают.

– Надоело дома сидеть, да и повязка эта дурацкая. Представляешь, я ее на ночь снимала,