Но беды никакой не было. Напротив, собеседование в банке прошло успешно. Условия, которые я поставил, назвать скромными было трудно. Не знаю, что им во мне понравилось, подозреваю, что уверенность в своей правоте. Но ответ был утвердительным, и мы договорились, что уже с понедельника я приступаю к новым обязанностям.

А на следующий день я поехал к бандитам. Не то чтобы мне были нужны деньги - в последнее время я зарабатывал прилично. И бандиты были мне неприятны. Но я чувствовал - в этом есть какой-то шанс. Я заметил, что в последнее время у меня появилось чутье на шансы. Даже не то чтобы на шанс, словно какая-то сила заставляла меня исследовать любую возможность, реагировать на все, что меня окружало. Ведь я не хотел идти на эту передачу. И будь дело еще год назад - ну точно бы не пошел. Постеснялся. Чтобы не показаться дураком, не опозориться. Вообще, как я теперь понимаю, очень многое в моей жизни происходило под девизом “не опозориться бы”. И ведь постоянно так и выходило, что все равно позорился! Теперь же - как рукой сняло. Однажды - это было, конечно, после той поездки на дачу - я много думал об этом и в итоге рассудил так: вот я живу на земле. Жить мне здесь осталось, ну, хорошо, если пятьдесят лет. И чего дальше? Ну и кто будет вспоминать, был ли такой Лекса, как он себя вел, чего делал, в каких делах и проектах опозорился? Да никто не вспомнит, у потомков своя жизнь и свои проблемы. Они тоже будут жить и думать - не опозориться бы. Ну и спрашивается, ради кого мне тут стараться? Буду жить как живется, как хочется - и плевать я хотел на то, что и как обо мне там подумают. И вот как только я начал жить по этому принципу - вот тут-то и оказалось, что никакого позора и нет. С таким настроем и на улице уже не поскользнешься на банановой кожуре. И глупость сказать в разговоре, о которой потом жалеешь, - и то не удается. Если ты твердо знаешь, что делаешь только то, чего хочешь сам, и тебя не волнует мнение окружающих, то и окружающие начинают воспринимать тебя как Человека, Который Не Делает Ошибок. И если ты поскользнулся на банановой кожуре, засмеялся, встал и отряхнулся, то они думают - вот ведь жизнь у человека! Здорово он поскользнулся, вон как доволен! А если ты бред несешь в разговоре, но со знанием дела, то и окружающие воспринимают это как само собой разумеющееся. Говорит человек загадками, знает, что говорит, куда уж нам, тупым, понять его…

О чем я рассказывал-то? А, ну да, как я на стрелку с бандитами поехал. Приехал, короче. Оделся прилично - костюм свой рабочий, дорогой, галстук там, все нормально. Поймал тачку, приехал. Сидят голуби в своей тележке, ждут. Ну, только без главного своего, очкастого. Сел к ним, поздоровались, поехали. Привезли меня, короче, в полную задницу. Далеко за городом, через три шоссе, особняк у них. Мне даже на моей новой работе на такой особняк копить лет восемьдесят, да и то если при этом ничего не есть, а вечерами еще в переходе метро песни петь. Ехали мы в этот особняк не меньше часа. И молчали всю дорогу. Они вообще, как я понял, ребята неразговорчивые. Но час молчать! Я, конечно, тоже молчу, чего я буду чирикать, если все молчат?

Короче, приехали. Они типа так вежливо мне издали показали - вот, мол, здесь у нас офис. Три этажа. Но водить по особняку не стали, так, издали показали. И провели сразу в подвал. Подвал у них - это надо видеть, конечно. Еще три этажа вниз. И отделаны тоже как офис. Привели меня в одну из комнат. Комнатушка - мелкая, выходит в коридор. Точнее, коридор идет мимо. Я так понимаю, на это у них весь расчет был. И выходит ихний главный, который пожилой, в очках. “Здравствуйте, Алексей”. Типа вежливый. И руку подает. Рука у него очень противная - мягкая, скользкая, педераст, что ли?

- Вот тут, - говорит, - мы и будем с вами работать. Концепция тупая, но ее надо освоить.

- Нет проблем, - говорю, - излагайте.

- Концепция такая, - говорит очкастый, - сначала плач и крик “отпустите меня!” и “что вы со мной делаете?”. Затем идут наши реплики в некотором количестве, затем снова повторяется “отпустите меня!” и “что вы со мной делаете?”. И плач.

- Ни фига, - говорю, - так мы не договаривались. Откуда я вам плач возьму? Я вам не этот. Не Станиславский-Немирович. Так что давайте мне текст упростим.

- Нет, - говорит очкастый, - будем делать плач. По крайней мере слезы должны быть.

- И где я их возьму?

- У нас все продумано, - отвечает очкастый. - Слезы будут.

- Лук нюхать?

- Зачем лук? Будешь нюхать нашатырный спирт. И с точки зрения клиента нашатырный спирт будет смотреться уместно - типа мы тебя в чувство приводим.

- Ох, - говорю, - парни. Зря вы со мной связались. Ой зря. Лучше бы вам кого-нибудь из своих натурально покалечили.

- Спокойно, - говорит очкастый. - Если все будет хорошо, нам еще с тобой работать много в этом направлении. И расценки повысим. Так что будешь жить хорошо.

- Да я, - говорю, - и так живу неплохо.

- А кем ты работаешь? - говорит очкастый и словно впервые мой костюм замечает.

А костюм у меня неплохой, очень неплохой. Полторы сотни иностранных рублей! Вообще такой стоит больше раз в пять, это я его купил по случаю за полторы, в инете нашел подержанный. На переговоры в нем ходить - самое дело. Начальство, которое большими деньгами ворочает, очень это дело понимает. Хоть с виду костюм - ну совсем ничего особенного. Я бы такой сроду не купил. Но понимающий человек сразу видит, что за качество ткани и вообще почем штучка. Вот только не знаю, зачем его надел сегодня.

- Это, - говорю, - не ваше дело.

- Не хами, - говорит очкастый с сомнением, еще раз поглядев на мой костюм. - Не знаешь, с кем разговариваешь. Делай что говорят. Если все пройдет удачно - сработаемся, не обидим.

- А если неудачно?

- А что может быть неудачно? - поднимает бровь очкастый. - Неудачно будет, если у тебя мизинец обратно не прирастет. Но это, сам понимаешь, проблемы твои. Не надо было свистеть в программе. Никто тебя за язык не тянул, что ты пальцы умеешь обратно выращивать. Пробазарил - ответь. Понял? Заявление нам подпишешь - и проблемы дальше твои.

- Что за заявление?

- Потом принесут. Сейчас репетируем “отпустите меня!” и “что вы со мной делаете?”. Затем “не надо! не надо!”. Затем “папа! папа, помоги! папа!”.

- Папа?

- Папа - это ключевое в концепции, - говорит очкастый, - “папа, помоги!” и еще “не надо! Пожалуйста, родненькие, пожалуйста, миленькие! все, что хотите, сделаю!”.

- Все?

- Все. И дальше чик и мизинец отрезаем. Предупреждаю сразу, чтобы не было вопросов. Нет вопросов?

- А какие вопросы? - говорю. - Только вопрос денег. Деньги вперед.

- Гоша, принеси десятку, - говорит очкастый через плечо безбровому и снова поворачивается ко мне. - Деньги не вопрос. Вопрос, в другом. Объясняю еще раз. Ты сам на это подписался. Подписался?

- Подписался.

- А раз подписался, раз сюда приехал, то поворота обратно нет. Ясно?