Мы попали в училище за час до батальона. Потом Штундер пришел. И вот я вижу, как наши «минуса» заруливают в ворота.

Я-то уже помылся. Пришел в себя. Смотрю – и плакать хочется. Четыреста мокрых, смертельно усталых курсантов заходят на плац.

– Строиться, батальон!!!!

– Становись!!!

Курсанты через одного теряют сознание в строю. Падают.

– Ложись!!! Сдать оружие!!!

Батальон падает. Прямо на асфальт. Дневальные ходят, собирают автоматы, пулеметы, гранатометы.

– Встать!

Батальон лежит.

– Встать!!!

Кое-кто поднимается. На плацу мечутся две медсестры. Откачивают тех, кто в обмороке. Суют курсантам в нос вату с нашатырным спиртом. Те в ответ дергаются, как кони от удара хлыстом. Вскакивают, тупо оглядываясь по сторонам.

Санчасть забита. Батальон вместо сапог носит тапочки. Боевая готовность, блин, на нуле.

* * *

Летняя сессия. Все сдал. Все! Остался экзамен по истории СССР. Майор Черепанов. Эх, майор, дорогой ты мой майор… От тебя зависит, увижу я родное Монино через несколько дней или нет. Упаду в объятия мамы с папой или буду метаться с зачеткой по КВАПУ, как раненый кабан. Пока не пересдам эту долбаную историю…

Курсанты заходят-выходят. Экзамен в разгаре. Затягиваю потуже ремень. Поправляю пилотку. Набираю в легкие воздух. Резко выдыхаю. Стучу.

– Разрешите, товарищ майор!

– Выбирайте билет.

– Билет номер пятнадцать. Русско-японская война!

Мне кажется, я схожу с ума… Данных по этой теме у меня в голове не прибавилось. Ну хоть этот долбаный пятнадцатый билет я уж мог бы выучить, раз он так ко мне прилип. Третий раз снаряд попадает в одну и ту же воронку. Копаюсь в картах. Вот она, старая знакомая. Вот Порт-Артур, вот город Дальний. А на обороте все те же надписи простым карандашом.

– Вы готовы?

– Так точно…

Выхожу к доске и мямлю:

– Русско-японская война… Девятьсот четвертый – девятьсот пятый годы… Товарищ майор, курсант Сладков ответ закончил.

Опускаю вниз глаза. Мне стыдно. Черепанов вздергивает вверх «сытый фейс». Блин, да он, по-моему, в восторге. Он торжествующе обводит взглядом аудиторию. Он нашел жемчужину в куче дерьма.

– Вот! Лучший ответ! Коротко, сжато! «Пять»! «Отлично»! Давайте вашу зачетку.

Выхожу в коридор. Черт, что происходит? Мне надо к врачу. Желательно к психиатру. Следом выскакивает майор Черепанов.

– Сладков, вы едете в отпуск?

– Судя по всему, да.

– Поговорите с отцом. Я поступил в адъюнктуру. Академии Ленина. Путь мне квартиру дадут.

Смотрю сквозь майора. Не понимаю, о чем он. Но догадываюсь…

– Вам лучше самому обратиться. Я на эти темы с папой не разговариваю…

– Сладков, вы дебил? Спросите, нельзя ли мне на совершенно законных основаниях выделить квартиру в Москве? Эх…

Черепанов моментально краснеет, резко разворачивается и уходит. Я смотрю ему вслед. Чудес не бывает…

* * *

Как я уже вам докладывал, социальный статус курсанта КВАПУ можно определить по его внешнему виду. Безошибочно. Обмундирование – это шкура. Ее цвет, заношенность, ушитость – отличительные признаки. Вот есть люди, изучающие насекомых. Глянут они на какую-нибудь букашку да как заорут: «Ооо!!! Членистоногое!!! Блатта ориентанис!!!» Да, для них это – незабываемая встреча. А для нас – таракан, обычный таракан. Так и мы, военные, опознаем, кто есть кто, без слов. Это для гражданских мы «зимой и летом – одним цветом». За-блуж-де-ни-е!!! Взять солдата. По одному ремню определить можно, кто он и откуда. Как и кем служит. По нам вот можно определить безошибочно, мы зелены, как хрен у лягушки. Ни вам поношенного х/б, ни вставок в погонах.

Но! Мы, бывало, не ждали, когда х/б выгорит естественным путем. И вываривали его в кипятке, с добавлением хлорки. А че? Берешь две железные пластины, связываешь ниткой. Между ними стерка-резинка, чтоб не коротнуло. Присоединяешь электрошнур. Это сооружение опускаешь в ведро с водой, перед этим нужно выклянчить его у старшины. И вилку в розетку! Как правило, в бытовке. Ну в комнате, где курсанты приводят обмундирование в порядок. Секунд тридцать, и вода кипит. Главная забота – чтоб ваша электро-конструкция не коснулась под напряжением стенок ведра. Я как-то прошляпил! О! Это был взрыв! Электричество из розеток пропало! В ведре образовалась дыра, и кипяток с хлоркой истек мне на ноги! Орали все! Кто от неожиданности, кто от боли (я). И те, что не добрились электробритвой перед построением в увольнение. Громче всех орал старшина. Ему было плевать на всех нас. Он впал в бешенство! В связи с безвозвратной потерей ведра.

Если вам показалось, что из всех курсантов лишь я не вполне стандартно отношусь к инструкциям и уставам, – это иллюзия. Таких, как я, много.

И всяк нарушает на свой манер. Чаще не сознательно, просто не везет. Вот вам мой дружок Саня Загородний по прозвищу Фэн. Крымский парень. Есть серенькие курсанты. Их не видно и не слышно, их имена не звучат. А этот – Фэн… Мы его еще на абитуре так прозвали, из-за пристрастия к московскому «Спартаку». Помню, только глянули друг на друга:

– Саша.

– Саша.

Так и познакомились, пожав руки. Фэн – огромный, физически сильный человек. Ему бы в Голливуде роли исполнять. Или в шапито гирями жонглировать. А хотя… Есть у него уже готовый цирковой номер. Вот я забыл! Дело в том, что у Фэна есть одна физиологическая особенность. Можно это назвать своеобразным строением Сашиного организма, а точнее, черепа. Фэн берет в руки гвоздь, «двухсотку», и медленно засовывает в свою ноздрю. По самую шляпку. Я увидел первый раз – чуть в обморок не упал.

– Саня, а где же мозг?..

Фэн отвечал честно:

– Не знаю.

Так вот про «не везет». Как-то в нашей роте не стало света. Электричество кончилось. И Фэн снова! Взял да и засунул. Но уже не гвоздь в ноздрю. Штык-нож в распределительный щиток. «Сейчас отремонтирую!» – сказал он. Сильный хлопок. Обугленные щеки… В руках у Фэна был уже не штык-нож, а большая стальная капля с ручкой! Оплавилось лезвие! Ну не везет!

* * *

– Первая партия убывающих в отпуск! Построение в расположении через пять минут!

Человек сорок курсантов, в парадках, с «дипломатами», выходят на «взлетку». Я б не сказал, что лица у всех радостные, беззаботные. Наоборот, восковые. Глаза настороженные. Правильно, ребята, бойтесь, в КВАПУ все может перевернуться в одну секунду. Вот ты хороший мальчик, а вот разгильдяй и залетчик. Был на хорошем счету, ходил в увольнения, а тут на тебе, одни наряды. И мало того, часто бывает – одному можно все, нарушай, залетай, все сходит с рук. А другой только в строю рот откроет не в кассу и уже в «черном списке». Да, список-списочек… Меня из него вот уж год не вычеркивают.