– Напугала, – признался я.

– Я тоже испугалась, – ответила она. – Вижу, тень мелькнула. У меня тут трафик небольшой…

Она вдруг смутилась и положила книгу на стол. Огреть она меня, что ли, собиралась этим томом?

– Хорошая песня, – сказал я. – Не знал, что ты любишь русских бардов.

– Не всех. – Она поморщилась. – Но это – хорошо… Как твои дела? Вы поймали вампиршу?

– У нас… все запутанно, – сказал я. – Нальешь чая? Сегодня хочется.

Она улыбнулась и включила чайник. Я сел за стол, налил себе чашку и кратко рассказал все то, что Элен в своем подвале, похоже, не слышала. Только про визит Тигра я умолчал – пусть даже Элен и решила в итоге, что Лилит упокоил лично я.

– Очень… – Она подумала секунду. – Очень серьезно. Ты хочешь еще что-то узнать?

– Да. Я послал запрос в Дневной Дозор и нашим тоже. Но может быть, у тебя здесь что-то найдется…

– Двуединый?

– И еще – Шестой Дозор. И Великие Силы.

– В компьютерах что-то есть? – спросила Элен.

– Нет. Кроме вампирской легенды о Двуедином из книжки Ороша.

Элен кивнула.

– Еще кое-что… Мне кажется, ты должна это знать. – Я достал смартфон и вывел на экран письмо от нашего доктора. – Еще восемь укушенных. В один пробег… Кусала совершенно символически, просто чтобы знак подать. И результат… не тот, что я ждал.

Элен склонилась над экраном.

– Порядок укусов?

– Именно такой, – кивнул я.

– Роман, Олег, Данияр, Елена, Цезарь… разве это имя?

– Имя. Причем мальчик не итальянец, русский. Ты не представляешь, какими странными бывают некоторые родители.

– Куржан, Ирина, Йоаким. Что, правда? Через «и краткое»?

– Совершенно верно. Мальчик – финн. Наверное, в разговоре его наши ребята зовут вообще Акимом, но по документам он пишется через «и краткое».

– «Родецкий», – сказала Элен. – Дописала фамилию, выходит. И даже «и краткое» нашла.

– Угу, – кивнул я. – Это как раз понятно и ожидаемо.

– Теперь отчество, – произнесла Элен. – Что там было? «За тобой»?

– «За тобои», – поправил я. – Но, похоже, там она просто не нашла подходящего отчества.

– Романович, Евгеньевич, Шамильевич, Егоровна, Николаевич… – Элен глянула на меня. – Николаевич – это Цезарь?

– Да, – кивнул я. – Цезарь Николаевич. А что? Торжественно звучит.

– Ибрагимовна… Евгеньевна… Почему прочерк? Нет отчества?

– Да, у финнов отчество не пишется, – сказал я. – «Решение».

– «За тобой решение». – Элен кивнула. – Повеселее, чем просто «за тобой».

– Да. Хотя когда от меня так своеобразно требуют решение… это тоже напрягает.

– Ничего, тебе не привыкать решать, – утешила Элен. – И финал. Было «Пришла я», стало… Семенов, Игнатьева, Лешкарой, Андрухович, Жабин…

Элен нахмурилась.

– Да-да, спрашивай, – сказал я.

– Цезарь Николаевич Жабин? – спросила Элен с содроганием. – Это нынче нормально для России?

– У меня не хватает фантазии предположить, что нынче для России окажется ненормальным.

– А он как вообще… Цезарь? – деликатно спросила Элен. – Ты его не видел?

– Совершенно случайно видел. Совершенно чудесный ребенок. Невзирая на фамилию-имя-отчество.

Элен вздохнула и закончила:

– Дилятдинова. Ёршикова. Тойвонен.

– «Сила ждёт», – кивнул я.

– Смысл в итоге совсем не тот, как ты ожидал, – сказала Элен. – Это не угроза. Не за тобой она пришла. «Пришла я, сила ждет, Антон Городецкий, за тобой решение».

– Я бы не зарекался, что тут совсем уж нет угрозы, – заметил я.

– Но ведь она спасла твою дочь, и тебя самого, и твою жену.

– Может, не хотела делиться добычей? И, знаешь, мне кажется, тут не «пришла я». Тут «пришлая». «Пришлая сила ждет».

Элен развела руками:

– Хорошо, Антон. Не буду гадать впустую. Чем я могу тебе помочь? В первую очередь? Шестой Дозор?

– Лучше начни с Великих Сторон, – сказал я. – По компьютерным базам мне уже все прогнали. Великими силами иногда называют Изначальные – Свет и Тьму. Но тут явно речь о чем-то другом.

Элен вздохнула.

– Сейчас… Стороны, значит…

Она вновь удалилась в темноту, прошла между стеллажами, остановилась у одного из них. Тускло засветился маленький фонарик.

– Элен, почему все-таки ты так любишь темноту? – спросил я. – Многие фолианты боятся света, понимаю. Но тебе же неудобно!

– У меня очень хорошее ночное зрение, – отозвалась Киллоран, шурша бумагами. – И память.

– И каталоги, – сказал я.

– Разумеется. И каталоги. Великие… Кстати, меня поражает та небрежность, с которой содержал архив прежний хранитель. В России традиционно очень хорошая школа архивистов, вероятно, в связи с тем, что многие документы принято хранить в тайне от народа…

– Ну-ну, иронизируй, – буркнул я. – Суровая Россия, полные тайн архивы, которые стерегут белые медведи с балалайками наперевес…

Киллоран фыркнула.

– По сравнению с американскими, английскими или французскими архивами ваши не такие уж и тайные. Но это не касается архивов Дозоров, разумеется. Эти – вполне…

– А ты и про архив Дневного что-то знаешь?

– Конечно. У нас свои контакты. Обмениваемся дубликатами документов, списками, консультируемся…

– Ну ничего себе, – сказал я. – Ничего себе тайны дозорных подвалов. Гесер-то в курсе?

– В общих чертах, – уклончиво сказала Эллен. – Хм… Великие Стороны. Есть одна ссылка. Протокол одна тысяча двести пятнадцатого года «О мерах требуемых и излишних». Не сам протокол, конечно, список… Там есть упоминание Великих Сторон.

– О чем там говорится?

Элен рассмеялась.

– Откуда я знаю? Ты всерьез думаешь, что я здесь все прочла? Пошли, я знаю, где он хранится. Пошли, пошли!

Я встал, двинулся на слабый отсвет фонарика. Элен крепко взяла меня за руку твердой холодной ладонью и повела за собой в темноту. Бледный молочно-белый лучик света несколько секунд светил перед нами на пол, потом погас.

– Зачем? – спросил я.

– Так лучше, – туманно ответила Элен. – И мой тебе совет, не смотри сквозь Сумрак. Даже не совет, а настоятельнейшее повеление.

– С чего так? – шагая в темноте и непроизвольно морщась в ожидании удара лбом о какой-нибудь стеллаж, спросил я. Не выдержал, поднял свободную руку и стал держать ее перед собой.