– Да ты… че те надо!!!

И сильный толчок уже двумя руками.

То, что коряво прозвучало, – не в счет. Небольшой вербальный сбой отработанной программы. Мы же злимся! Слова просто не поспевают за мыслью. Главное – результат.

Да только результат был катастрофически обратным.

Я позволил ладоням расстроенного в самых своих лучших чувствах лидера соприкоснуться с моей грудью, даже слегка подхватил его руки под локоток, чтобы, упаси бог, не оторваться. Сам же просто мягко упал на спину, потянув на себя рассерженный организм, и без того уже стремительно двигающийся вперед. А чтобы ему легче было перелетать через неожиданно возникшее препятствие, просто подставил ногу, уперев стопу где-то в области солнечного сплетения начинающего акробата.

Как правило, в таких ситуациях я очень опасаюсь травматизма. Не своего, разумеется. Боюсь излишне травмировать того, кто нападает. Техника, которую без малого год Козет втискивает в меня всеми правдами и неправдами, по сути, очень опасна на улице. Если дать ей волю – она надежно выведет из строя любого нападающего.

Да только оно нам надо?

Поэтому во время сего знаменательного перелета инородного тела через мою голову я ногой слегка подправил траекторию снаряда в сторону зеленеющей за моей спиной обочины дороги. Да, там должно быть чуть мягче.

Снаряд с хрустом врезался в заросли вонючки. Простите, айланта. Или сумаха, как его изредка у нас называют. Как бы ни называли, пахнет он… впрочем, на любителя.

Любитель, рыча, крушил кустарник и безнадежно пытался восстановить вертикальное положение в пространстве. Чувствовалось явное стремление к реваншу. Ведь этот шикарный полет – недоразумение? Почему всегда одного раза недостаточно? Национальная особенность? Славянское упрямство? Не знаю…

В это время второй по росту обидчик маленьких девочек приблизился ко мне на самую короткую дистанцию и со словами «Ты че? Я не понял!» (нет, вы слыхали?) также попытался толкнуть меня в грудь. Вот дался им этот толчок!

Я, даже не особо разворачиваясь, просто схватил заместителя атамана за большой палец тянущейся ко мне руки и слегка повернул его в обратную сторону от направления произрастания. Нежно. Чтобы, не дай бог, не сломать.

– Уй-уй-уй, больно! Больно же! – запаниковал нападающий. – Все-все-все, оставь, не буду больше!

Дети.

Я отпустил многострадальный палец. Парень резво попятился задом подальше от места событий. Между прочим, треск в кустах вонючки по непонятной причине прекратился. Точнее, превратился в деликатный шорох.

– Все, пацаны, разошлись! – резюмировал я. – Будут вопросы – жду на Коммунистической (улица, где находится наш двор). Полина, пошли.

В принципе конфликт исчерпан. Есть еще третий организм, зам зама. Да только третий в таких ситуациях почему-то никогда не нападает. Это похоже на статистическую закономерность: в любой команде всегда есть «слабое звено». Почему бы ему не быть третьим?

Третьим лишним.

– Испугалась?

Идет, молчит, чудо пучеглазое. Слова не выдавишь! Хлопает бестолково на меня своими… озерами. Кукла, да и только! Вот ведь настрадаются несчастные пацаны лет эдак через семь-восемь, а то и раньше. Блин, а меня вот сейчас угораздило! Не к одной, так к другой в лапы.

– Я спрашиваю, ты испугалась, Полина?

– Не-эт, – прошептала она еле слышно.

Да что же это такое?

Вот что у нее с голосом? От природы такой тихий? Что-то не верится! Интересно, кого это я буквально пару минут назад первой услыхал метров так за́ сто? И реплики, между прочим, не были такими вот односложными, как сейчас. Может, она в шоке?

– Ты в порядке? Эй! Сколько пальцев я сейчас показываю?

Она глянула мимо пальцев на меня, и мне сразу почему-то вспомнилось: «Дядя! Ты что, дурак?» Ну да, кто еще тут в шоке – надо разобраться. Смущенно хмыкнув, я почесал пятерней в затылке.

– Давай, короче, провожу тебя домой, чтобы не обидел кто еще. Шагай за мной…

– У тебя футболка порвана, – неожиданно спокойным голосом внятно и ровно сказала девчонка. – На спине. И кровь чуть-чуть. Наверное, ссадина.

– Да? – Я попытался заглянуть себе за плечо. – А я и не чувствую ничего.

Кстати, почему люди в таких ситуациях всегда вытягивают шею, безнадежно пытаясь рассмотреть собственную спину? Ведь это по умолчанию невозможно. Для тех, кто не увлекается флексингом. Все равно ведь тянемся!

– Увидел?

– Что?

– Царапину. На спине.

Это что, сарказм? Мне кажется или она действительно прикалывается? Ей что, то же самое пришло в голову, что и мне? Странно.

– Пустяки, – отмахиваюсь я и вдруг с ужасом замечаю, что в моем поведении начинает нежданно проявляться… крутой мачо, этакий бесшабашный ковбой-рейнджер, знаменитый меткостью пальбы из кольта и стрельбы… глазами. – До свадьбы заживет. Вообще-то бывало и похуже.

– Расскажешь? – тут же уцепилась Полина и вдруг… доверчиво сунула свою мягкую ладошку в мою руку.

Я оторопел. Скажу больше: оторопели оба в моей голове – и ребенок, и взрослый. Первый явно был не готов к сближению с ровесницами, а второй… да, блин, я себя сейчас старым извращенцем почувствовал, подглядывающим на детском пляже за переодевающейся детворой. У меня внучка почти ее возраста!

Кошмар!

Тем не менее отдергивать руку, как от раскаленного прута, было глупо. Я решительно сжал малюсенькие пальчики, стараясь несильно их травмировать, и ускорил шаг.

– Может, и расскажу… когда-нибудь, – буркнул, отмечая со злорадным удовлетворением, как «сдувается» показушный ковбой-обаяшка, – ты говори, куда идти-то. Я ведь не знаю, здесь направо?

– Ага. Потом прямо, и там дом в конце улицы. Слева. С блестящей крышей.

– Анжела говорила, что ты в гости приехала?

– Да. К маминой подруге, тете Тане. Они с мамой вместе в Киеве учились, в педагогическом.

– Так у тебя мама учительница?

– Да нет. Она институт бросила. Давно. Из-за папы. Они познакомились на Андреевском спуске, в духовной общине. Там люди вместе выступали за свободу и против войны.

– Какой войны? – не понял я. – При чем здесь война? Мы же ни с кем сейчас не воюем.

– Да любой войны! Вообще. Мир во всем мире! В общине девиз был «Занимайтесь любовью, а не войной». Непонятно?

От неожиданности я фыркнул.

Да, с этой пигалицей не соскучишься. Она сама хоть понимает, что ляпнула? Вряд ли.

– Хиппи, что ли? – сообразил я. – А! Вон откуда твоя хрене… то есть… фенечка!

Я покрутил левой рукой у себя перед носом.