– Можно узнать, за что в таком случае я наказана? – сердито воскликнула я.

– Как ты посмела прогулять уроки, Урсула? Тебя друзья надоумили?

– Прогулять? – О том случае я совсем забыла. – Откуда ты знаешь?.. То есть я… – Я перевела дух. – Тебе Лианн рассказала, да?

В голове не укладывалось. Организация – это так, цветочки. Вот оно, настоящее предательство!

– Кто же еще мне расскажет, если ты молчишь? Мало того, ты опять обманываешь! Сказалась больной! Ты наказана.

Лианн торопливо зашла в комнату с двумя чашками кофе в руках и остановилась на пороге.

– Разве можно так говорить с ребенком? Я же просила тактично. Вот, выпей кофе. Не надо так волноваться.

– Хорошо. – Папа постарался взять себя в руки. – Тактично. Урсула, это правда, что ты прогуляла занятия?

– Да. – Я кивнула. – Это правда.

– Хотя бы не врешь. Это смягчит наказание.

– Лианн не имела права ничего тебе рассказывать!

– Лианн мне рассказала… – Папа сделал большой глоток и тут понял, что кофе слишком горячий. – Ай! Лианн мне рассказала, потому что она твоя учительница, она желает тебе добра.

– Она дала мне слово никому не рассказывать! Пообещала, как подруга!

Лианн положила ногу на ногу и протянула ко мне руку, но я оттолкнула ее.

– Урсула, я знаю, тебе трудно это понять, но я подумала, что, если ты скрываешь…

Папа поставил чашку на столик и вытер губы тыльной стороной ладони.

– Минутку. Лианн, ты пообещала Урсуле, что ничего мне не расскажешь?

– Иначе она бы не призналась, тогда даже ты ничего не узнал бы.

– Ты ей пообещала или нет?

– То есть ты бы предпочел не знать, что твоя дочь прогуливает?

– Во-первых, нельзя обещать ничего подобного. Во-вторых, нельзя нарушать обещание. Я всегда держу слово.

– Брось, это всего лишь ребенок!

– Для нас с Урсулой обещание – это святое, и неважно, что я взрослый, а она еще девочка. Я всегда сдерживаю свои обещания. Надеюсь, ты сможешь это понять.

Лианн раскраснелась и встала. Чашка в ее руках дрожала.

– А я надеюсь, ты не станешь меня учить, как обращаться с детьми. У меня таких, как она, тридцать. Тридцать! По-моему, я лучше знаю, как себя с ними вести.

Тут папа не на шутку рассердился.

– Урсула – не кукла! Поверь, таких, как она, у тебя в классе точно нет. – Он повернулся ко мне. – Будь добра, оставь нас на минутку.

Иногда время нельзя измерить ни минутами, ни часами. Время, что я провела в своей комнате, дожидаясь, пока папа с Лианн закончат спорить, можно измерить только словами. Отдельные слова доносились из зала и просачивались в щели. Маленькие, например «шалость» и «наказание», длились всего пару секунд, а огромные – «отец», «воспитание», «вина» и «вранье» – тянулись целую вечность. Даже мои черви не хотели вылезать, чтобы ничего не слышать.

Наконец в дверь постучали.

– Я скоро вернусь, Ур. – Папа заглянул в комнату. – Отвезу твою учительницу домой.

Чтобы не нарушать традицию, последние дни перед рождественскими каникулами я провела, играя кое с кем в прятки.

Очень непросто скрываться от человека, если он сидит всего в двух метрах от тебя и именно у него ты должна просить разрешения выйти в туалет. Лианн вряд ли разрешит мне писать контрольные, сидя в моей потайной кабинке. Даже если меня там закроют на ключ.

Я не знаю, обиделась она на меня или рассердилась, разочаровалась или ей было всё равно. Папа тоже не говорил о том, что произошло тем вечером.

С другой стороны, Лианн была очень занята проверкой наших контрольных и почти на нас не смотрела. Мне же хватило времени, чтобы потренировать перед зеркалом особое выражение лица: я научилась глядеть на доску не мигая.

Наконец на последнем уроке перед каникулами сбылась моя мечта, и на целый час я потеряла Лианн из вида.

Этот час я провела в затопленном спортзале в компании огромной злой учительницы, которая наотрез отказывалась засчитать мои кувырки.

К тому времени «ураган Парадайз» поутих. София стала не только старостой и капитаном баскетбольной команды, но и самой уважаемой девочкой в параллели и кандидатом на городские олимпиады. Вот и другие новости: в нее влюбились еще двое ребят, а некоторые продолжали называть старосту Ребеккой вместо Софии. Но кое-кого из прежних друзей она потеряла. Даже если ты всем хорош и всё делаешь правильно, у тебя могут быть проблемы.

Как я и сказала, мы вошли в спортзал. Хотя дожди давно закончились, он выглядел хуже некуда. Повсюду грязные лужи, на некоторых матах плесень, дерево на шведских стенках кое-где начало гнить, а кольца угрожающе качались, если по ним попасть мячом, потому что все гвозди давно заржавели.

Самым ужасным в спортзале была учительница Тредмилл – выглядела она еще более разгневанной и раздосадованной, чем раньше. Как обычно, мы выстроились в ряд перед большим матом, готовые показать кувырки назад (кто бы что ни говорил, у меня они получались почти идеально), и тут учительница поднесла к губам свисток и свистнула так громко, будто в зал въехал товарный состав.

– Что происходит? Вы что, не понимаете, что мы с вами, как малые дети, будем учиться делать кувырки весь год? Разойдитесь! Все разойдитесь! Не замочите ноги!

Мы столпились у сухой стены.

– Ты! Нет, София! Иди сюда!

Ее величество Королева Кувырков вприпрыжку подбежала к мату.

– Умеешь делать стойку на руках?

– Да.

– Разувайся и покажи всем, как правильно делать стойку. Задержись наверху секунд на двадцать.

– Не знаю, смогу ли на двадцать…

– Делай!

София собрала волосы, разулась, сняла носки, отложила сережки в сторону и встала на мат спиной к нам. В белом костюме и с пучком на голове она походила на русскую спортсменку, которая сейчас сделает сальто в девять с половиной оборотов. Она поставила ладони на мат и… Але-хоп!

Баскетбольное кольцо у нас над головами странно скрипнуло, почти застонало, но никто не обратил внимания: мы во все глаза глядели на Софию.

– Держись!

– Молодец, Ребекка!

– Четыре секунды, София. Осталось шестнадцать.

Я зачарованно смотрела на девочку, которая всегда всё делала правильно (разве что не умела быть приветливой с новенькими). Упражнение она выполняла так изящно и совершенно, что злиться на нее я не могла. Староста сильно тянула носки к потолку, как будто хотела ими достать до неба.

Корзина снова скрипнула, я очнулась от задумчивости и отодвинулась вправо. Уж лучше промочить ноги, чем умереть под огромными железками. Остальные так и остались стоять как завороженные и вслед за Тредмиллшей начали вести обратный отсчет: