я и сам всё прекрасно вижу. Два сияющих, бирюзовых, человеческих глаза. Разве что зрачки необыкновенно большие. Гляжу на них и хочется отвернуться – настолько они ужасающи.

– Кто ты? – произносит голос, идущий отовсюду.

Словно сама вселенная заговорила.

Меня парализовало в собственном сне. Не могу ни пошевелиться, ни даже что-нибудь произнести. Только и остаётся пялиться на эти два сияющих шара, дыры в мироздании.

Просыпаюсь в холодном поту.

Сердце трясётся так сильно, словно вот-вот расшибётся внутри грудной клетки.

Это было всего лишь видение, но по какой-то причине у меня ощущение, будто я разминулся с чем-то жутким. Кровь леденеет, когда вспоминаю.

– Попей воды! – говорит Хума. – Только из колодца!

– Ну уж нет, – говорю. – Чего я сейчас точно не буду делать, так это вылезать из кровати.

Всю оставшуюся ночь лежу под одеялом с открытыми глазами. Не могу уснуть. Должно быть, я не смог бы это сделать, даже если бы захотел.

Глава 21

Утром я выхожу из дома, сонный и вялый.

По крайней мере обратный путь в деревню не придётся проделывать на ногах. Можно будет позволить марли самой идти по дороге, а я лягу в телегу и немного вздремну. Такой вот древний автопилот. Надеюсь, больше ничьё присутствие я не буду ощущать.

– Не спалось? – спрашивает Стампал. – Всем пришедшим плохо спится.

– Почему так?

– Не знаю.

Даже завтракать тут не хочу.

Выхожу на улицу и собираю повозку в обратную дорогу.

Жители Орнаса только показываются на порогах домов. Глядят на меня, пока я запрягаю марли в телегу и пытаюсь сохранить бодрствующий вид. Не нужно им видеть меня таким расклеенным.

В какой-то момент глаза цепляются за странную вещь: на северо-западе висят тучи: в том же месте, в котором я видел их в прошлый раз. Они вообще не сдвинулись. Кажется, они были там все предыдущие разы, когда я пересекал хребет. Помнится, я даже восторгался их красотой, поскольку с востока от хребта их не бывает.

– Эй! – подзываю девчушку, внучку Стампала. – Не подскажешь, что находится в той стороне?

– Так это... Карут там, – отвечает.

– А почему над ним тучи, которые никуда не уходят?

Она оглядывается, смотрит в указанную сторону, а затем равнодушно пожимает плечами. Когда ты настолько мал – весь мир полон чудес и незначительное явление, вроде куска неба, вечно закрытого тучами, не может конкурировать за твоё любопытство.

Значит, по какой-то причине над Карутом никогда не бывает голубого неба. Он всегда заслонён от солнца.

Занятно.

– Гарн, – произносит Стампал, подходя сзади. – Держи.

Стампал кладёт в телегу пять небольших мешков.

– Соль, – говорит. – Благовония. Больше ничего нет.

Соль? Как давно я не пробовал соли. В Дарграге часто пользуются специями для усиления вкуса еды: терпкие семена брицота, древесная кора, аналог корицы, пряный мелчер, сушёный тричес, который растёт повсюду у подножия хребта. Но соль... это нечто уровнем повыше.

Не в силах сдержаться, достаю из мешка одну небольшую гранулу и кладу на язык.

Какой божественный вкус!

Такой знакомый, такой сильный. Внезапно вся еда, которую я ел в предыдущие годы, показалась пресной и безвкусной. Во мне только что проснулся наркоман. Я уже готов обменять и марли, и телегу, на ещё пару мешков этого добра.

– Спасибо, – говорю. – Если сможете, добудьте соли и для нас. Дарграговским должно понравиться.

Залажу на телегу и отбываю в сторону дома. В спешке.

Глава 22

Проезжаю мимо Фаргара, меня встречает дочка Дверона.

Лиссен, кажется.

Девушка на несколько лет старше меня и выглядит по какой-то причине очень смущённой. Из всех черт отца она унаследовала только скулы, во всём остальном пошла в мать. И это хорошо, поскольку таких страшных людей, как Дверон, ещё поискать надо. Не всем же быть красавцами, как Естур.

– Привет, – говорит.

– Привет, – отвечаю в ожидании какого-то подвоха.

– Отец просил меня передать, чтобы ты зачитал это послание своей матери.

В руках у неё появляется гладкая деревянная дощечка с письменами, выведенными углём. Она передаёт её мне, а я настолько растерян, что даже не знаю, как реагировать.

– Мой отец не умеет писать, – говорит Лиссен. – Поэтому он продиктовал сообщение, чтобы я записала, а ты зачитал его Илее.

– А ты где этому выучилась? – спрашиваю.

– Зулла меня этому научила. Мы с ней много общались, пока вы дорогу строили.

– Вот как?

По мере приближения строительных бригад друг другу, люди из Фаргара и Дарграга переходили друг к другу, чтобы поработать в новой компании и пообщаться. Оказывается, Зулла всё это время не просто тусовалась с девушкой, но и учила её новым знаниям. Должно быть, хотела научить подругу алфавиту, чтобы переписываться с ней через почтальона.

Вот она, первая смска между людьми в этой части мира.

– Да, – говорит. – Мы с ней дружили ещё до того, как Гуменд её похитил.

– Ладно, – отвечаю. – Илея не умеет читать, поэтому я ей продиктую.

На деревянной дощечке оказались очень кривые письмена, но слова разобрать можно. Из-за того, что места на ней мало, а буквы большие, послание состоит всего из двух предложений:

“Приглашаю тибя в гости. Хачу паказать блюда, каторые гатовят у нас в Фаргаре”.

Теперь я понимаю, почему девушку так смутило это послание. Несмотря на общий нейтральный тон, в письме прослеживается интерес мужчины к женщине, и все вовлечённые в это чувствуют себя третьим лишним. Должно быть, я буду выглядеть точно так же, когда зачту матери.

Хотя нет, пусть лучше сестра его зачитает. Не зря же я потратил столько сил, чтобы выучить Цилию письму.

– Спасибо, – говорю. – Но прошу заметить для протокола, что мне это не нравится. Пусть они и делают вид, что всего лишь дружат, но я-то всё вижу. Твой отец всего пару месяцев как потерял жену и искать встречи с другой дамой, как по мне, слишком поспешно.

– Я так ему и сказала, – отвечает Лиссен.

– А ещё он намного старше Илеи.

– И это я тоже ему сказала.

– Ладно, – говорю. – Спасибо.

Девушка кивает и уходит в деревню, а я двигаюсь дальше.

Возвращаюсь в