Они смотрят на нее, «как на какого-то ангела, как на провидение». Вернувшись домой, она скрывает от мужа, что ходила к простолюдинам оказывать помощь, но он всё понимает и нежно целует «ее прелестные глаза, стыдливо краснеющие щеки и улыбающиеся румяные губы».

Что-то подсказывает, что Екатерина Тютчева никак не подходила для этой роли.

С другой стороны, может быть, не случайно в «Анне Карениной» невесту, а затем жену Константина Левина зовут Кити.

Мария Николаевна пыталась принять участие в сердечных делах брата. Уж очень ей хотелось его женить! «Хоть бы кто-нибудь из нашего семейства был счастлив!» — писала она ему во время их общей заграничной поездки.

В это время в Брюсселе Толстой познакомился с Екатериной Дондуковой-Корсаковой, племянницей вице-президента Академии наук, о котором Пушкин однажды написал злую и несправедливую эпиграмму:

В Академии наук

Заседает князь Дундук.

Говорят, не подобает

Дундуку такая честь;

Почему ж он заседает?

Потому что ж… есть.

Княжна понравилась Толстому, о чем он сообщил сестре, находившейся тогда в Гиере. И Мария Николаевна решила во что бы то ни стало женить брата на Екатерине.

«Ради Бога, не беги от своего счастья, — пишет она, — лучше девушки по себе ты не встретишь; и семейная жизнь окончательно привяжет тебя к Ясной Поляне и к твоему делу».

Но она хорошо знала брата. Знала о его слишком «умственном» отношении к браку. О его нерешительности, о том, что он бесконечно взвешивает в голове все «за» и «против», как Подколесин в комедии Гоголя «Женитьба».

«Но я именно боюсь в тебе подколесинскую закваску, — пишет Мария. — Если это устроится, вдруг тебе покажется, зачем я это всё делаю. К. А., если не влюблена в тебя, чего я не думаю, то, вероятно, полюбит, сделавшись твоей женой, и в ее лета, конечно, можно наверное сказать, не разлюбит и имеет все данные, чтоб быть хорошей, понимающей женой и помощницей и хорошей матерью… Ради Бога, — не анализируй слишком, потому что ты, если начнешь анализировать, непременно во всяком обыкновенном вопросе найдешь камень преткновения и, не зная, как сам отвечать на что и почему, обратишься в бегство…»

Мария Николаевна оказалась права.

Толстой сбежал и от Екатерины Корсаковой.

Дьявол

На пути к семейному счастью было и еще одно препятствие.

Укоренилось мнение, что Толстой и после женитьбы, и уж конечно до нее вел какой-то невозможно порочный образ жизни. Это даже вошло в фольклор — анекдоты, песенки и забавные стишки о якобы разгульной жизни Толстого в Ясной Поляне. Понятное дело — кругом же деревенские девки! Как тут устоять?

Поставим в этом вопросе жирную точку.

Женившись на Софье Андреевне Берс и прожив в браке 48 лет, Толстой ни разу не изменял жене. Софья Андреевна была очень ревнива, но и она написала в поздних мемуарах «Моя жизнь», что всегда была уверена в непорочности мужа. Ибо благородство по отношению к женщине, пишет она, «в породе Толстых».

К этому вопросу можно больше не возвращаться. Но вот что касается жизни Толстого до брака… Здесь всё куда сложнее.

В раннем дневнике Толстого вопрос о похоти занимает большое и важное место. По-видимому, это чувство, которое он выразительно называет «чувством оленя», было в нем сильно развито, но едва ли превышало чувство всякого молодого и здорового мужчины. А вот степень вины и жгучего стыда, которые он испытывал каждый раз, когда похоти уступал, превосходила разумные пределы. Толстой с такой тщательностью отмечал в дневнике любое «грехопадение», что действительно возникает ощущение какой-то крайней моральной нечистоплотности и неразборчивости в половых связях. Но вспомним, зачем Толстой начал вести свой дневник еще в Казани и почему часть дневника называл «франклиновским».

Крестьянки, горничные в гостиницах и, наконец, проститутки были к его услугам. Но почему-то связь с ними не доставляла ничего, кроме досады и муки. Похоть, был уверен Толстой, в буквальном смысле «мешала жить». Не давала развиваться в том направлении, о котором он мечтал и которое поставил своей целью. А мечтал он о внутренней свободе и независимости от внешних обстоятельств. Но похоть не была внешним обстоятельством. Бороться с похотью было куда труднее, чем с тщеславием и желанием подражать, как он считал, более успешным и талантливым людям. С похотью было невозможно бороться разумом. Это внеразумный, животный инстинкт — «чувство оленя». Можно заставить себя не обращать внимания на мнение окружающих. Трудно, но можно. Можно с иронией относиться к своему желанию прославиться. Можно презирать деньги. Но заставить себя не желать женщину физически невозможно. Понимая это, Толстой вступает в сложную игру с этим сильнейшим из искушений. По сути, в игру с дьяволом. Повесть «Дьявол» — самое сильное произведение Толстого, посвященное этой теме.

«Девки сбили меня с толку», «девки мешают», «из-за девок… убиваю лучшие годы своей жизни» — постоянный мотив раннего дневника. Это дневник внутреннего «монаха». Он не видит в половой страсти ни единого светлого момента. Но от нее некуда бежать, как бежал он от светских развлечений и карточной игры. Она настигает его везде — в Ясной Поляне, в Москве, в Петербурге, на Кавказе, за границей… Возможно, его почти счастливое состояние в осажденном Севастополе под бомбами и картечью объясняется еще и тем, что бомбы и картечь лучше всего иного позволяли забыть о похоти. Страх смерти оказался острее «чувства оленя».

Заграничный дневник 1857 года создает впечатление, что Толстой был просто-таки эротоманом. Париж, Женева, Кларан, Берн… Почему-то о красотах и достопримечательностях этих мест он пишет скупо, но зато постоянно обращает внимание на «хорошеньких». «Бойкая госпожа, замер от конфуза»; «кокетничал с англичанкой»; «прелестная, голубоглазая швейцарка»; «служанка тревожит меня»; «красавицы везде с белой грудью»; «красавица с веснушками». «Женщину хочу ужасно». «Красавица на гулянье — толстенькая». «Девочки. Две девочки из Штанца заигрывали, и у одной чудные глаза». «Славная церковь с органом, полная хорошеньких». «Пропасть общительных и полухорошеньких…» «Встреча с молодым красивым немцем у старого дома на перекрестке, где две хорошеньких…» «Встретил маленькую, но убежал от нее».

И в это время из Парижа Тургенев пишет П. В. Анненкову о молодом Толстом: «…странный он человек, я таких не встречал и не совсем его понимаю. Смесь поэта, кальвиниста, фанатика, барича — что-то, напоминающее Руссо, но честнее Руссо — высоконравственное и в то же время несимпатическое существо».

Почему «несимпатическое»? Потому что из него всё торчит. Нет цельности, гармонии. Почему «высоконравственное»? Тургенев, который позже будет спасать Толстого в Бадене, проигравшегося, задолжавшего кучу денег и вдобавок заболевшего неприличной