Я не лгу. Плакать не хочется, страдать из-за потерянной невинности тоже. Все прошло куда лучше, чем я ожидала. Если супружеский долг таков, то я не понимаю женщин, отказывающих мужьям. Терпимо. А потом и боли не будет. Лучше пусть мужчина делает это с женой, чем развлекается в борделях.

— Ты прекрасна.

— Да, я такая. Спи.

И он покорно засыпает, а я перебираю его кудри и почему-то улыбаюсь. И все-таки плачу, сама не знаю, зачем.

Когда дыхание Симеона станосится ровным и еле слышным, я выползаю из-под его тяжелой руки и собираю свою одежду. Натягиваю платье прямо на голое тело. Выглядываю в коридор: пусто. Мне нужно спуститься по лестнице вниз, а потом из гостиной пройти направо, в свой флигель. Дом небольшой, не заблужусь.

В коридоре чья-то рука хватает меня за плечо.

— Пошли за мной, — бормочет темнота голосом Миланы.

Как некстати! Она все знает?

Милана затягивает меня в свою спальню и зажигает свечу.

— Симеон? — спрашивает она. — Не обидел?

— Нет, — прячу я глаза.

— Симеон — вполне неплохая морковь. Скорее даже хрен. В общем, подходящий корнеплод. Предохранялась?

— А?

— Он… ну… куда… а, ладно. Вот, держи, — и она протягивает мне простое серебряное кольцо.

— Что это?

— Артефакт против беременности. Не снимай, пока ребенка не захочешь. Это мой собственный, не волнуйся. Никто о нем не знает, для себя делала сама. Только комиссии магической не показывай, лучше спрячь.

— Спасибо! — Вот уж подарок так подарок! Расцеловать эту дурную девицу за такое готова!

— Ты как, в порядке?

— Относительно, — признаюсь я. — На душе гадко.

— Сочувствую. Пройдет. Иди спать.

Я ловлю ее руку и сжимаю пальцы.

— Спасибо.

— Девочки должны помогать друг другу. Иди-иди. Все хорошо будет.

Я киваю и иду в свою спальню, сжимая в ладони кольцо и утирая слезы. Дура, дура! Теперь-то чего плакать? Дело сделано!

Асур и Данил возвращаются ранним утром, а сборы, конечно, растягиваются на полдня. Симеон на меня и не смотрит, что только радует.

Особенно удивляет меня самочувствие. Разом зажили все ожоги, в голове ясно. Магия во мне поет и плещется. На радостях я очищаю от пыли портьеры в гостиной и убираю пятна со скатерти. Радмила восторженно плещет руками.

— Мне нужно в Буйск по делам, — сообщил за завтраком Симеон. — Поеду с Мартой.

Я поперхнулась кашей. Вот еще не дело! Зачем он мне под боком?

— Потом съездишь, — загудел старший князь, благослови его небеса.

— Зачем же потом? Я править буду. Довезу Марту и Амалу до дома, а сам вернусь через Буйск. Так удобнее всего будет.

Симеон беспечно улыбнулся отцу, а князь взглянул на меня.

— Что скажешь, Марта?

— Мне, в общем-то, все равно, кто будет сидеть на козлах.

А что я еще скажу?

Усталый Асур внимательно разглядывает серебряное кольцо на моем пальце и хмурится. Когда мы с Амалой уже садимся в карету, он отводит меня в сторону и кладет руку на плечо. Прикрывает глаза и выдыхает сквозь зубы:

— Я Симеона убью.

— Зачем? — удивляюсь я. — Он сделал то, что было нужно мне.

— Как только посмел, сукин сын!

— Ты же не думаешь, что он смог бы совершить надо мной насилие? — щурюсь я. — Я б не позволила. Мне все равно нужно было это сделать. Выбора не осталось.

— Выбор есть всегда. Ты могла бы вернуться домой, к родителям.

— Ты сам туда хочешь вернуться? — вскидываю я брови. — Только честно.

— Прости. Все это из-за меня. Я тебя в это втянул.

— Глупости говоришь. Это мой выбор. Я все решила сама. Береги жену и моего сына, я приеду как только смогу.

— В добрый путь.

* * *

То, что ночью казалось разумным и правильным, при свете дня оказалось совершенно не таковым. Я думала, что сбегу, но Симеон меня переиграл. И теперь я умираю от стыда в карете, а он совсем рядом, там, на козлах. Едем быстро, куда быстрее, чем в прошлый раз. Обедаем на постоялом дворе, там же меняем коней. Симеон все время где-то далеко, занят. Да и Амала на руках. Не до разговоров.

Ночуем в Буйске, в доме Миланы и Асура, они дали Симеону ключи. Он высаживает меня и дочь, страшно уставших, возле дома, а сам идет распрягать лошадей.

— Я куплю еды, а вы пока отдыхайте, — говорит он. — Не волнуйся, я быстро.

Единственное, что поменялось между нами — он говорит мне «ты». Наверное, теперь можно отбросить церемонии.

Ужинаем в стылом молчании, потом я уношу задремавшую Амалу в спальню и ложусь с ней рядом. Снова спряталась. Хорошо.

В Большеград прибываем поздно ночью. Симеон помогает мне занести вещи в квартиру, оглядывает мое скромное жилище и хмурит брови.

— Тесно у тебя.

— Да.

— Но водопровод есть?

— Да.

— Не страшно одной жить?

— Я не одна, у меня дети.

— Ясно. Я пошел?

— Конечно. Иди.

Он вздыхает, топчется на месте, а потом все же сгребает меня в объятия и целует. Я не сопротивляюсь, но и не поощряю его. Мужчина явно разочарован моей холодностью.

— Вот, значит, как?

— Вот так.

Очень содержательный разговор вышел, но, как ни странно, мы друг друга поняли. Он уходит, ступеньки скрипят под его ногами. Я почему-то улыбаюсь (совсем глупая стала в последние дни) и ложусь спать.

Странно все получилось, но зато есть, что вспомнить. Я, закрыв глаза, представляю Симеона со всех сторон: глаза его веселые, постоянную улыбку, широкие плечи, светлые кудри. Он не похож на северных князей. Те обычно худые (сильные маги вообще толстыми не бывают), суровые, молчаливые. Мой отец и отец Асура похожи, как братья — и оба разительно отличаются от шумного и дородного князя Озерова. Невозможно даже представить, чтобы мои родичи громко смеялись, или бранились, или стучали кулаком по столу. О нет, они тихо и изощренно оскорбляли недругов, с ласковой улыбкой били в самые больные точки. Можно сказать, что они искусно фехтовали словами, в то время как Озеров бесхитростно лупил большой дубиною.

Симеон внешне был похож на отца. Рослый, статный, яркий, громкий.

Почему он вообще обратил внимание на такую бледную мышь, как я? Поиграть захотелось? А может, он со всеми женщинами так раскован?

В любом случае мне повезло. Проблема решена, причем с наименьшими потерями. Я не чувствую себя опозоренной или грязной (ну, разве что самую малость). Мужчины этого в моей жизни больше не будет. Теперь впору подумать о комиссии и патенте, а еще — о собственной прачечной. И поутру непременно стоит навестить Шанскую. Что там с водопроводом? Меня не было целую