— Чего он от тебя опять хотел?

Напарник, как всегда, подошел бесшумно — был у него такой талант.

— Сказал, что придет вечером чай пить.

Ермишкин раздраженно дернул челюстью, будто мысленно перекусил старшего вожатого.

— Ну, пускай приходит, — разрешил он. — Тебя в кабинет начальника звали. К телефону.

Настя с улыбкой глянула на Женьку. Жизнь в лагере становилась забавной. Внезапный интерес старшего вожатого, ревность напарника. Следующая пара недель будет веселой.

Она не торопилась к телефону. Никто звонить ей не должен, никаких сообщений она не ждет. Плановый звонок домой был несколько дней назад. Поначалу она еще тосковала по семье, по своей комнате. Но потом лагерная жизнь закрутилась, так что родной город вспоминался как далекий сон. Внезапно этот сон стал явью. Кошмарной явью.

— Ты как? — издалека начала мама.

— Нормально, — заторопилась Настя. — У нас сегодня родительский день. Мне некогда.

— Весело, наверное, — как-то странно хмыкнула мама, не слыша замечания дочери об отсутствии времени.

— Ну… так. — Невнимание удивляло. — Что произошло?

— Настя, ты хорошо себя чувствуешь?

Что обычно бывает после такого вопроса? Конечно же, все начинает болеть. Снова вспомнился неприятный запах, заломило в виске, стрельнуло в коленке.

— Нормально. — Как говорят про космонавтов? «Состояние удовлетворительное». Вот и у нее так же. — Что случилось?

— Бабушка умерла, — быстрой скороговоркой пробормотала мама. — Вчера вечером. Мы сначала не хотели говорить, но потом решили, что не стоит от тебя это скрывать. Похороны завтра, но ты можешь оставаться в лагере. Потом приедешь, я с тобой на кладбище схожу.

В первое мгновение Настя испытала облегчение. Похороны… Кладбище… Гробы… Все это было мрачно и неинтересно. Но вдруг вспомнилось: это же ее бабушка. Бабушка, к которой внучку почему-то не пускали. И даже после смерти встречаться с ней не разрешают.

— Я приеду, — сказала из чистого упрямства.

— Не надо, — с нажимом произнесла мама. — Просто знай об этом.

Повисла неловкая пауза. Насте хотелось спорить, хотелось доказывать, что она уже взрослая и сама может решать, как ей поступать. А за окном шумело лето, неслось к своему зениту воскресенье. Сейчас она выйдет из кабинета начальника и вокруг нее будут хорошо знакомые приятные люди. И никаких нравоучений.

Ну и ладно. Ну и не поедет.

— И еще, — снова заговорила мама, — если ты вдруг почувствуешь что-нибудь странное, скажи мне. Договорились? Я кое с кем связалась. Если что — он приедет.

Можно уже прямо сейчас начинать говорить! Вокруг этих странностей — половником не разгребешь. Вот только этого непонятного «кое-кого» ей тут не хватает. Для комплекта.

— Договорились, — пообещала Настя, но стоило ей положить трубку, как про обещание тут же забыла.

Впереди было столько дел!

Ярмарка заканчивалась. Настя проверила магическую палатку. Маруся с Вавой не выдержали и сбежали. Остальные тоже бесславно оставляли свои боевые посты. Народ начинал потихоньку подтягиваться к своим корпусам. Близился обед. Снова появился Женька и сообщил, что десять человек родители уже забрали, остальные скучают в беседке около корпуса, что главные хулиганы отправлены на ответственное задание в радиорубку, где они должны по громкой связи вызывать детей, за которыми приехали папы с мамами. Зина с Ксюхой бесцельно болтаются около столовой — Стас сегодня занят, и девушки пребывают в печали.

— Настя? — позвали робко.

Перед ними стояла конопатая девчонка и протягивала на ладошках многострадальный кекс.

— Вы выиграли. Он весит пятьсот сорок граммов.

Женька нахмурился.

— Не бери, — опередил он Настю.

— Почему? — опешила она.

Мысль о вечернем чаепитии приятно взбодрила. Вовка придет, а у них ничего. Правда, ожидалось, что добрые дети чем-нибудь поделятся от родительских щедрот, но большой надежды на это не было. Дети народ темный, забывчивый, могут и зажать. А тут целый пирог.

— Не бери, и все. — Ермишкин поманил Настю в сторону.

— Ты чего? Вовка обещал появиться, чем его угощать будем?

Девчонка с кексом не знала, что делать. Она переминалась с ноги на ногу. В лице ее читалось большое желание поскорее закончить все дела и бежать к подружкам.

— Не приваживала бы ты его. — Женька старательно избегал смотреть напарнице в лицо. — Плохо будет.

— Это тебе сейчас плохо будет, — разозлилась Настя. Тоже Отелло нашелся! Или они все одновременно одной травы нанюхались, что принялись ее учить?

Она отобрала у девчонки кекс и отправилась в корпус. Над головой уже привычно заворчал гром. На землю упали первые крупные капли.

«Как заказывали», — подумала она, вспоминая вчерашний вопрос Стаса. И свой ответ: «Сразу по окончании ярмарки».

Дождь всех разогнал по корпусам. Женька ушел к мальчишкам решать сугубо мужские вопросы. Для разговора взял гитару. Ну, это надолго. Настя проверила девчонок, убедилась, что занятия у них на тихий час мирные — журналы, вышивка и треп, и отправилась в свою комнату, где на столе лежал ее выигрыш. Кекс, как черное пятно на белых джинсах, постоянно напоминал о себе, занозил взгляд. Настя отломила кусочек и завалилась на кровать.

Странный все-таки сегодня день. Чувство тревоги разрешилось известием о смерти бабушки. Но все равно что-то мешало вернуться к прежнему спокойствию. Дыхание иногда сбивалось, заставляя слышать сердце. Оно выбивало дерганую чечетку и затихало в груди. Или это волнение перед вечером? Он сказал, что придет? С чего вдруг? Разглядел ее вчера на площадке? Или просто стало скучно?

Настя шевельнулась, пытаясь разогнать непонятную тревогу.

— Ну, как дела?

Хлебные крошки застряли в горле. Настя вскочила, закашлялась, согнувшись. Крепкая ладонь хлопнула по спине. Настя покачнулась.

— Не удержалась до вечера? — кивнул на стол Вовка. Он прошел по комнате, огляделся, словно был здесь впервые, присел на краешек Наткиной постели.

— Ничего себе пирожок, — растерянно пробормотала Настя, не зная, куда деть глаза от смущения. — Хочешь кусочек?

Она уже потянулась к столу, но Толмачев остановил ее, перехватив руку, и неожиданно она оказалась в его объятиях.

— Я до вечера подожду, — прошептал он.

Настя вдруг сообразила, что Вовка слишком близко, что она ощущает его запах, что чувствует, как сквозь тонкую футболку ходят мышцы его плеча.

— Какая ты… — Вовка склонился к Насте, так что она не удержала равновесие и свалилась на кровать. — Необычная, — добавил он, нависая. — Есть в тебе что-то… — он коснулся ее волос, провел пальцем по щеке, — особенное.