оказался весьма внушительным и в сочетании с ремонтом цехов заставил Романа залезть в долги и чуть не вынудил продать помпезный «Мерседес», но со временем все утряслось, и серийное производство подпольной водки вновь заработало в непрерывном трехсменном режиме.

Глава шестая

Чтобы не занимать предназначенную для клиентов парковку у главного входа, сотрудники сервиса ставили свои машины на заднем дворе. Здесь же, стыдливо прикрытое высоким забором, располагалось импровизированное кладбище автомобилей: тихо заканчивали свой век, постепенно избавляясь от деталей и элементов кузова, старые, давно сданные в утиль машины – доноры б/у-запчастей. Ворота заднего двора выходили на улицу, по которой Марк обычно приходил на работу, поэтому депрессивный вид автосвалки ему приходилось наблюдать минимум два раза в день.

Черную «восьмерку» он увидел сразу. Накануне весь день мело, и остовы старых машин превратились в большие бесформенные сугробы, лишь эта битая «восьмерка», печально приткнувшаяся у самого забора, открывала взору неприглядную картину своих увечий. Покрытое густой сетью трещин лобовое стекло каким-то чудом держалось на выпавших из своих пазов уплотнительных резинках, передок смяло так, что передние колеса вывернуло наружу, а из-под вздыбленной крышки капота виднелись элементы двигателя с покореженным вентилятором. Левую дверь сильно повело, Марк увидел, что для извлечения водителя ее пришлось вскрывать резаком. Очевидно, «восьмерку» притащили сюда ночью, что было весьма необычно – битые машины, выкупаемые сервисом на запчасти, клиенты чаще всего доставляли своими силами, и лишь в отдельных случаях за ними посылали штатный эвакуатор, но все это, конечно, делалось в рабочее время.

Задержавшись на несколько секунд у битой машины, Марк направился к воротам слесарного цеха, еще не понимая причины внезапно охватившего его беспокойства. Он уже заканчивал переодеваться, когда дверь раздевалки распахнулась, и на пороге возник Санька. Кладовщик явно зашел по какому-то делу, возможно, забыл что-то в кармане верхней одежды, но, увидев Марка, резко остановился, словно налетев на невидимую стену, опустил голову и медленно попятился.

– Привет, Санек, – поздоровался Марк, застегивая рабочий комбинезон.

– Я, это… потом зайду, – пробормотал Санька вместо приветствия и поспешно скрылся за дверью.

Озадаченный столь странным поведением кладовщика, Марк стал привычно придумывать шутку, которой подколет Санька в обед, когда большинство слесарей соберется в столовой, но гнетущая тревога, возникшая при виде битой машины, казалось, только усилилась и не располагала к дежурному юмору.

Выйдя из раздевалки, он сразу направился к «москвичу», с которым не успел закончить вчера, но, не доходя до подъемника, услышал окрик Васильича:

– Эй, Назаркин! Зайди-ка.

В комнате клиентского отдела не оказалось никого, кроме мастера и невероятно толстого седого мужика в расстегнутой дубленке, развалившегося на жалобно поскрипывающем от такой тяжести стуле для посетителей. Отсутствие приемщиков и клиентов, какая-то зловещая тишина и неподвижность вместо многоголосого гомона и обычной деловой суеты показались еще более странными, чем доставленная ночью битая машина.

– Вот, Андрей Степанович, механик Назаркин, – доложил Васильич каким-то слащавым подобострастным голосом.

Толстяк, слегка повернув голову, уставился на вошедшего тяжелым немигающим взглядом исподлобья. Васильич, опустив глаза, замер у стола приемщиков и лихорадочно, явно без всякой цели, перебирал какие-то бумаги. Весь вид его как бы говорил: «Мое дело – сторона. Меня попросили позвать – я позвал, а дальше, граждане, решайте свои терки сами».

– А в чем, собственно?.. – начал было Марк, стараясь, чтобы его голос прозвучал равнодушно и даже попытавшись придать ему нотки вызова и недовольства.

– У «восьмерки» двадцать четыре пятнадцать тормоза летом ты менял? – перебил толстяк, продолжая буравить собеседника холодным взглядом из-под густых бровей.

– Ну-у, я так не могу сказать, я чего, все машины помню?

– Ты, Назаркин, можешь и не помнить, – вмешался Васильич и, по-прежнему не глядя на Марка, протянул ему листок заказ-наряда. – Зато бумага все помнит. У нас все четко, Андрей Степанович. Вот, Назаркин, посмотри, твоя подпись? Заказ в работу принял, детали-материалы получил. Ты подписывал?

– Ну, я.

Все странности этого утра сразу получили объяснение: и тайком доставленная на задний двор «восьмерка», и испуг Санька в раздевалке, и непривычно безлюдная комната, из которой попросили удалиться мастеров-приемщиков. Вспомнился и внутренний голос, полгода назад отчаянно призывавший Марка послать Санька куда подальше и отказаться от получения стертых до основания тормозных колодок.

– Так вот, утырок, теперь слушай сюда, – начал Андрей Степанович, медленно выговаривая слова и больше не глядя на собеседника, будто разом потеряв к нему всякий интерес и лишь озвучивая малозначимую информацию. – Тебе повезло. Причем повезло аж два раза. Во-первых, моя сестра отделалась испугом и несколькими ушибами. Случись иначе, ты бы тут сейчас не стоял. Ты бы уже где-нибудь лежал.

«Действительно, повезло, – безучастно отметил про себя Марк. – По виду тачки, ее водителю в лучшем случае место в реанимации».

– Машина сейчас здесь, стоит во дворе, – продолжал Андрей Степанович безо всяких эмоций, нудным скучающим тоном. – Тебе опять повезло, эта тачка уже твоя, я тебе ее продал. Цена – двадцать штук зелени.

– Выгодное приобретение, – подобострастно хихикнул Васильич.

– У меня нет таких денег, – растерянно произнес Марк.

– Я еще не закончил, – жестко оборвал Андрей Степанович. – Двадцать штук – это цена тачки. Как я уже сказал, моя сестра получила ушибы. В другой машине у чувака несколько переломов. Я с ним все уладил сам, это стоило денег. Так что для ровного счета с тебя, хмырь, пятьдесят кусков.

– Сколько?! – Марк перевел взгляд на притихшего Васильича.

– Чего ты на меня зыришь? – тут же взвился мастер. – У нас все четко – запчасти из Тольятти, все новые, механики получают под роспись, – он смотрел на Марка выпученными от испуга глазами, но его слова явно предназначались для ушей сидевшего рядом толстяка. – Чего ты там поставил на машину, я не знаю. Фирма не может отвечать за каждого, за вами, хапугами, разве уследишь? Заработать решил, да? Говно клиенту поставить, а нормальные колодки налево пустить? Женщина из-за тебя в аварию попала, скажи еще спасибо, что руководство решило тебя просто уволить, а могли бы тоже насчитать… типа, за ущерб репутации.

Не веря собственным ушам, Марк перевел растерянный взгляд с орущего мастера на безучастного толстяка. Все происходящее представлялось каким-то сюрреализмом, явившимся в реальность бредом воспаленного сознания.

– Да вы чего? Пятьдесят тысяч долларов? Да откуда у меня?..

– Срок – десять дней, – вновь заговорил Андрей Степанович. – Все принесешь сюда, я заберу. Через десять дней включается счетчик – пять процентов. В день, – решил он пояснить после короткого раздумья. – Если не закроешь долг за два месяца, поступишь в мое распоряжение, придется отрабатывать.

– Что значит… в распоряжение?

– То и значит. На работу к себе возьму. Пацан молодой, крепкий