вина — готовь четвертной, так уж и быть, выручу тебя, касатик, — и с таким ехидством подмигнула, что у Вани по позвоночнику забегали мурашки размером с коня.

Судя по тому, какую наценку работница торговли поставила за отпуск жидкого источника радости вне установленного законом времени продажи, себя она тоже собиралась вполне выручить. Считай пятерик положить в карман с одного покупателя — это жирно, если поначалу молодой помощник милиции Иван Артамонов с большим сомнением участвовал в таких вот контрольных закупках, то потом примерно прикинув, сколько подобная невинная тетя-продавщица может иметь всего за день работы, воспылал к ним глубокой пролетарской ненавистью. Там суммы легко уходили в три знака, считай минимальную зарплату за одну смену в карман класть. А его мать, например, за те же деньги должна была на ЗИЛе вкалывать целую неделю. Ну и где тут социалистическая справедливость?

Ваня кивнул, вышел из гастронома огляделся, подал знак следящим за ним оперативникам, что все «на мази» и двинул в обход здания к заднему выходу. Через указанное продавщицей время железная дверь склада, через которую в магазин разгружали товар, открылась и оттуда высунулась упитанная тушка местного властелина водки и вина.

— Деньги давай, — указанная сумма тут же перекочевала из рук парня в руки продавщицы. — На, есть куда положить-то?

— А то, — Ваня упер дипломат в колено, привычным движением щелкнул замками и шустро загрузил наполненную жидкостью тару внутрь. В дипломат стандартно входило пять пузырей по 0,5, но бутылка вина была чуть выше, поэтому ее пришлось расположить немного диагонально, — вино-то хоть нормальное, стыдно не будет?

— Ай, иди отсюда, перебирать еще будет! — Женщина махнула рукой, — нормальное вино, нормальное, не держим всякой гадости. Все иди отсюда, работать надо.

В следующий момент произошло сразу очень много событий.

Из-за угла выскочила пара мужчин в штатском и с криками: «никому не двигаться, милиция!» бросились к двери магазина. Попыталась закрыть дверь, а когда этого сделать ей не дали, отчаянно завизжала продавщица. Одновременно в этот же магазин через главный вход ввалилась еще целая толпа мужчин и сообщила клиентам, что гастроном закрывается, потому что тут будут проводиться следственные действия, вызвав тем самым у людей смешанные чувства. С одной стороны — работников торговли никто особо не любил, считая их — зачастую вполне справедливо — заносчивыми и жадными сволочами, а с другой — все равно нужно на ужин что-то покупать, а значит, придется топать в другой магазин, до которого добрых десять минут пешком. А потом там опять стоять в очереди — короче, не самое приятное приключение.

Зато потом, когда спустя несколько секунд в магазин влетела съёмочная группа с телевидения, ажитация, кажется, и вовсе достигла невиданных размахов.

— И здесь мы можем наблюдать пример нарушения правил торговли! Лицу, не достигшему возраста восемнадцати лет продан алкоголь, причем после семи чесов вечера и в обход кассы. Можно сказать, сразу пачка грубейших нарушений… — Тут же начал рассказывать обстоятельства дела корреспондент, не обращая внимания на происходящую вокруг суету.

— Не виноватая я! Вы его видели, лба этого, кто вообще мог подумать, что ему нет восемнадцати! Меня подставили, — пыталась кричать продавщица, но тут ее вина была очевидна, отвертеться было просто невозможно. Одновременно откуда-то из подсобки достали перепуганного вусмерть директора магазина, который сначала пытался кому-то звонить и пытаться «решить» вопрос, но потом увидел телевидение и понял, что это все. Конец. Если кого-то пришли брать с телевизионщиками, значит, указ поступил с самого верха. А тут еще и группа из ОБХСС подъехала и сообщила о внеплановой ревизии, что означало потенциально еще одну статью, теперь уже для директора.

Дальнейшего развития событий Ваня уже не видел. Он быстренько подписал протокол — на всякий случай внимательно его прочитав, милиции он доверял, но все же — потом его «отсняли» телевизионщики — пообещав замазать лицо, чтобы не раскрывать личность «тайного покупателя», — которым он на камеру рассказал все обстоятельства и свое мнение по поводу наведения порядка в торговле. А потом его отправили домой, договорившись вызвать на подобный рейд через неделю. Ваня состоял в стрелковом клубе «Динамо», кого как не молодых будущих сменщиков могли привлекать милиционеры для подобных мероприятий.

Ну а в магазине тем временам во всю шли оперативные действия. Пока ОБХСС копали в своём направлении — был сигнал, что через гастроном продают «левую» продукцию, милиция общалась с подставившейся продавщицей, аккуратно отделив ее от других работников торговой точки.

— Не реви, — растерявшая всю уверенность женщина то и дело пыталась съехать в истерику, что с другой стороны очень много повидавших на своем веку оперов совершенно не впечатляло. — Ты же первый раз? Ну значит, ничего страшного с тобой не случится. Статьи тебе грозят не тяжелые — 92-ая за хищение, а продажа мимо кассы — это как не крути хищение. Ну и 158-ая, незаконный сбыт спиртных напитков. На первый раз получишь трояк, отсидишь два, выйдешь по УДО с невозможностью работать в торговле на следующие десять лет. Штраф заплатишь, естественно. Но это считай легко отделалась, сейчас сверху указание пришло, по возможности за решетку людей не отправлять, а ограничиваться более мягкими наказаниями.

— Как невозможность работать в торговле, а-а-а-а… Что же я делать теперь буду? — Кажется этот пункт возможного наказания расстроил попавшую как кур в ощип продавщицу больше всего. И даже новость о том, что в тюрьму сажать ее в общем-то никто не собирается, женщину совсем не успокоил.

— В шпалоукладчицы пойдешь, — хохотнул рябой опер в клетчатом картузе. — Статями тебя природа не обидела, для таких всегда место найдется. — А на твое место государство кого почестнее найдет. С незапятнанной репутацией.

Если посмотреть статистику СССР по количеству регистрируемых преступлений на душу населения и количество отбывающих наказание в МЛС, а потом сравнить эти цифры, например с США, то вырисуется весьма парадоксальная картина.

В Союзе ежегодно регистрировалось кратно меньше преступлений и при этом в тюрьмах находилось кратно больше заключенных. Возьмем для примера 1984 год. За 12 месяцев стране победившего социализма было зарегистрировано чуть больше двух миллионов уголовных преступлений, в США — почти 12 миллионов при том, что населения там в эти времена насчитывалось меньше на 50 миллионов человек. И это не была какая-то уникальная ситуация, количество зарегистрированных преступлений на душу населения в