— Добрый вам вечер, господин Руонг Чеа, — внятно и громко произнес на английском оборотень, усевшись на свободное место.

Тот слегка удивленно посмотрел на соседа и пожал плечами.

— Простите, но вы ошиблись…

Самообладание у смуглого было на высоте. И это — при том, что его назвали именем, которое знал далеко не всякий — даже из тех, кто расследовал дело о концлагерях в одной очень далекой стране.

— Боюсь, я не ошибся. Как я могу ошибиться — простой исполнитель приговоров. Вы сюда прибыли как турист, мистер Руонг? Или у вас есть некая цель? Если так, то вам ее уже не выполнить…

— Простите, я вас не понимаю, — пожал плечами смуглый иностранец. И в тот же момент он попытался сделать какое-то почти неуловимое движение рукой — кажется, в куртке у типа было оружие. Оборотень прекрасно понимал, что это — не пистолет, а кое-что посильнее.

— Сиди спокойно, ублюдок. Попробуешь произнести заклятие — будет хуже, — предупредил он иностранного гостя. На этот раз — на чистейшем русском языке. Но мистер Руонг его отлично понял. И даже верно рассудил — если его не собираются убивать сразу — значит, не все еще потеряно.

В этот момент поезд замедлил ход, — почти незаметно, как всегда случается, когда он проходит через недостроенную станцию. Именно этого момента оборотень и ждал.

— Подымайся, скотина. Иди передо мной.

Это был самый опасный момент — оборотню приходилось контролировать не только свою жертву, но и всех, кто оказался сейчас в вагоне. Они должны были погрузиться в собственные мысли или уткнуться в книги — для собственной же пользы. И при этом оборотню надо было еще и совершить мгновенный переход.

И маг из Сообщества почуял слабину. Он уже стоял возле двери, когда вдруг дернулся всем телом, извернувшись, будто змея — и, едва не сбив оборотня с ног, бросился вдоль вагона в последней, отчаянной попытке вырваться.

Сделал он все правильно — только поздно. Именно в это мгновение случилось сразу несколько вещей. В вагоне погас свет, и в окне оказался ясно виден силуэт вестибюля станции метро — вполне достроенного, но пустующего. Возможно, кто-то из находившихся в трансе пассажиров даже рассмотрел этот совершенно невероятный пейзаж за окном. Хотя все произошло очень быстро — послышался звон разбитого стекла, и отчаянный вопль. А потом поезд снова набрал ход.

Когда свет загорелся, одним пассажиром в вагоне стало меньше — но этого никто не заметил. Как и выбитого стекла. Что же до оборотня, то он спокойно сидел на своем месте — будто бы ничего не случилось.

Он прекрасно знал, что сейчас должно начаться. Вероятно, сегодня же Ян будет введен в ту большую игру, которая уже вовсю набирала обороты. Перепуганный тип из Сообщества сделает что угодно, лишь бы ему помогли вырваться в текущую реальность. И Ян — поможет, но не задаром. А в том, что сил и умений господина Руонга хватит, чтобы Ян сбросил ошейник и обрел свободу передвижений, оборотень не сомневался. Иначе мерзавцу-магу сейчас пришлось бы гораздо хуже.

* * *

«Где-то во Франции» — кромка,

1940 г.

Иногда Джорджу казалось, что он сошел с ума. Иногда — что немецкий снаряд попал гораздо точней, и все, что сейчас с ним происходит — это или предсмертные видения, или — то, что должно наступить после смерти.

Хотя, как знать — у мертвецов, вообще-то, раны не болят. По крайней мере, не должны болеть. А вот ему приходится не идти, а ковылять. Значит ли это, что все происходящее с ним — действительность?

Он затруднялся с ответом, а после — махнул на это рукой. В конце концов, надо было куда-то идти и избегать каких-то совершенно неведомых опасностей. Причем, опасностей этих, как подозревал Джордж Хэнкс, здесь находится во множестве. Он чувствовал себя так, словно оказался на минном поле. И наверняка пропал бы, если бы не чужая воля, которая вела его… А куда? К спасению? Он искренне на это надеялся.

Здесь было отчего сойти с ума. Да уже, хотя бы, от самого вида этого города! Никаких развалин, никаких разрушений здесь пока что не случилось — и означало это только одно: он оказался в совершенно другом мире, почти что непохожем на тот, который остался у него за спиной.

Кажется, этот город был населен. Но, когда под утро он услышал автомобиль, движущийся по дороге, ему пришлось броситься к пустующему зданию и прижаться спиной к двери — настолько сильным был переданный ему импульс страха. Было, пожалуй, отчего испугаться, хотя, с другой стороны, не настолько же. Ну да, грузовик двигался сам, без водителя и без пассажиров…

В том же доме он и остановился, уже зная: день в этом мире — это опасность, идти здесь нужно только ночью..

Перемены с кошкой стали происходить почти сразу же, как они оказались здесь. Она стала больше, и при тусклом свете никакой шерсти он не разглядел. Кошка — размером с крупную овчарку — была словно бы закована в стальную броню. А ее клыки, пожалуй, были достойны какого-нибудь небольшого леопарда. Но самое странное — хвост, заканчивающийся шипом. Он невольно потянулся, чтобы рассмотреть этот самый шип, но кошка сделала шаг назад — и зашипела, словно бы предупреждая об опасности. А потом импульс в мозгу подсказал Джорджу — шип ядовит, лучше к нему не прикасаться.

Он не слишком четко понимал, в какую сторону они держат путь. Сперва нужно было просто как можно скорей покинуть город, а потом они шли наугад — мимо каких-то болот, по петляющим тропинкам, и в его мозгу звучал приказ — не останавливаться! По сторонам не глазеть! Иначе — как он понял — дело примет очень плохой оборот.

И когда из ближайшего «окошка» трясины послышалось бульканье, а кошка встала на задние лапы, и издала то ли урчание, то ли шипение — он бросился почти бегом, несмотря на легкое ранение в ногу. Не потому, что очень испугался — виной тому вновь была воля, пришедшая извне. Похоже, против здешних чудовищ не помогла бы никакая винтовка. Да сейчас у него и не было винтовки, он оказался полностью безоружным. И приходилось только подчиняться воле, идущей извне — больше делать ему ничего не оставалось.

Потом они оказались еще в одном городе — здесь Джордж даже смог осмотреться, — до тех пор, пока они не наткнулись на этот странный грузовик. Вроде бы, город как город, но состоял он только из старинных, тянущихся ввысь зданий с острыми крышами и узкими окнами. Ни одного современного здания он не увидел.

А вот теперь они оказались в пустом доме, где не было почти ничего, кроме пыли и ощущения давным-давно покинутого жилья. Хотя, пожалуй, это было и к лучшему: если в этом мире кошки таковы, как этот зверь, который свернулся рядом с ним, то какими же должны быть хозяева? Знакомиться с ними, тем более, сейчас, Джорджу не слишком-то хотелось. Поэтому он предпочел заняться перевязкой раненой ноги — все-таки, это ранение оказалось царапиной, хотя бы это радовало.

Потом он задумался, в какую, собственно, передрягу попал, и как из нее выбраться, но, не надумав ничего утешительного, заснул.