Еще одной проблемой, что свалилось на голову новоявленного регента стало собрать депутатов госдумы для… для присяги. Ага! Думцы, большинство из которых имели прямое отношение к заговору против Николая, забились по углам, как тараканы. Пришлось посылать казачков из этих углов их вытаскивать. Так что присяга думцев состоялась, но поздно вечером, после чего вышел декрет регента о роспуске этого собрания не совсем народных избранников, как не оправдавшей доверие государя и отечества. По всей стране устанавливалось военное положение, при котором власть оказывалась в руках генералитета. Но это было чуть лучше, чем болтунов из недопарламента, коим Дума по факту оказалась. Ну а потом поздно вечером состоялся приезд в Зимний графини Брасовой, точнее, Натальи Сергеевны Шереметьевской, получивший в момент примирения братьев этот титул, морганатической супруги Михаила Александровича. Сына, Георгия Михайловича доставили в Зимний еще поутру. Но Петру пока что не хватило времени с ним побыть хоть немного — чёртовы дела, так что своего отпрыска он видел мельком и никакого впечатления от мальчика не сложилось.

(Георгий Михайлович Брасов — признанный сын Михаила, не имеющий прав на престол)

Надо сказать, что Пётр появлением Натали был озадачен? Да нет, он был просто шокирован, потому как наличие супруги полностью вылетело у него из головы. Еще более оказалась шокирована Брасова. Хотя бы потому, что любимый и любящий муж не выбежал ее встретить и вообще совещался в комнате с военными, а она вынуждена была ждать его появления в личных покоях Михаила. Конечно, ее появление в Зимнем было чем-то вроде скандала. Ну как — дама весьма низкого происхождения (дочь присяжного поверенного, Шереметьевские это никаким боком не Шереметьевы!), непризнанная сначала, к тому же дважды разведенная (что в глазах семьи выглядело почти как лилия на плече у миледи) особа, да еще с такими амбициями! Более всего высший свет возмущало не то, что Наталья Сергеевна тоже занималась устройством госпиталей и санитарных поездов, этим занимались практически все женщины СЕМЬИ, да и многие представительницы аристократических семей в том числе. Нет, этих дам возмущало то, что бывшая Шереметьевская была в этом деле успешнее многих! Во-первых, они с Михаилом отдали под госпиталя, оба дворца в Петербурге и Гатчине, во-вторых, один из самых больших госпиталей в Киеве тоже находился под ее патронажем (именно оттуда она и срочно приехала в Петроград, еще не зная, что ее супруг стал регентом империи). Натали была не глупа, по-женски амбициозна и то, что она смогла (пусть и с третьей попытки) найти любимого человека, да еще с таким высоким положением в государстве весьма льстило ее самолюбию и настраивало против неё великосветских кумушек. Михаила она искренне любила, детей (дочку от первого брака и сына от Михаила боготворила) и сейчас пребывала в недоумении: что случилось с ее заботливым и любящим супругом[1]. Где-то она понимала, что есть такое дело — бремя власти, но из-за своего неаристократического происхождения ощутить и понять это до конца не могла.

(Наталья и Михаил, по общему признанию, пара весьма эффектная, но…)

Пётр, когда ему доложили о том, что Наталья Сергеевна его ждет в покоях, вообще поначалу не понял, о ком идёт речь, правда, пришла на помощь память (или остатки памяти) Михаила. Для него это было просто имя, фикция, или функция, даже не скажу, чего более. «Жена». Сам Пётр, которого женщины предавали, и не раз, последнее предательство закончилось порцией яда в питье, к особам «слабого полу» относился настороженно. Тем более, что в его время брак особы царской крови это был вопрос не любви, а политики. Вот и сейчас его интересовало, кем станет ЕМУ, Петру, эта женщина, годится ли она в императрицы или надо будет ее устранять и искать более подходящую кандидатуру. Пока что его власть была слишком хлипкой, она держалась на саблях и штыках части армии, только опираться на штыки можно, а вот усидеть на них — вряд ли[2]. Ему нужно признание общества — всех его слоев. В том числе аристократии, а не только простого народа. А вот тут возникали нюансы. Николайэту самую прослойку высшего дворянства выпустил из-под контроля, более того, появилась новая аристократия — денежные мешки (банкиры), промышленники, купцы (хлебные спекулянты), которые стали задавать тон в политике. И это всё надо было учитывать. А тут — женщина из совершенно не влиятельной семьи, и что? Пётр ворвался в комнату, где его поджидала Натали и понял, что пропал… Ну как пропал? Самую чуточку, но пропал! Она была чертовски хороша! Среднего роста, с красивыми правильными чертами лица, аппетитными формами, а какие глазищи смотрели на него из-под пушистых густых ресниц! Хороша чертовка! Не знаю как императрица, но если еще и в постели покажет себя, оставлю при себе фавориткой! — решил про себя Пётр. Было видно, что женщина взволнована.

— Михаил! «Нам надо развестись!» —спокойно и как-то отрешенно произнесла она. Пётр сразу набычился. Ну вот такого «здрасьте!» он точно не ожидал.

— Может быть, ты со мной поздороваешься? — спросил, размышляя над тем, что это такое случилось и с чего у женщины такая реакция. Даже промелькнула мысль, что это было бы не самым плохим вариантом… возможно.

— Здравствуйте, Ваше императорское величество!

— Женщина, тебе говорили, что ты дура? — рассвирепел Пётр. — Пока что я твой супруг в первую очередь. Регент империи во вторую! Поэтому изволь обращаться ко мне по-прежнему, или я вспомню Домострой, а ты познакомишься с его некоторыми положениями. И тебе не понравиться.

А чего его, Домострой, вспоминать-то? Петра и воспитывали, закладывая основы поведения согласно оному. Именно эти замшелые (по его мнению) обычаи и правила он и ломал, стараясь придать России вид передового европейского государства. Вид получился. А вот душа государства оставалась лапотной!

— Здравствуй, Мишенька! — она бросилась Петру на грудь и залилась слезами. Наконец-то получилось что-то человеческое. Пётр осторожно поцеловал ее в лобик и усадил рядом с собой на софу.

— Что это на тебя нашло-то?

— Ах, Мишель, они не дадут нам жить вместе! Ты теперь реальный претендент на трон. А какая из меня императрица! И я буду мешать тебе занять престол. Я всё понимаю! Гам надо разойтись, чтобы ты смог стать императором, если для этого сложатся обстоятельства! Я знаю, что нам суждено быть вместе до смерти[3], ты