class="p1">Из пара вынырнули тени — десятки когтистых рук, хватающих меня за лодыжки. Я рубанул клинком, высвобождая три стихии — они вмиг порвали фантомы в клочья. Но Чернов уже был рядом. Его клинок, обычная сталь без рун, раскалился докрасна от внутреннего пламени.

— Магия в крови, а не в железе! — рычал он, обрушивая на меня град ударов.

Я парировал, чувствуя, как жар клинка прожигает рукава. Один выпад пробил защиту, оставив на груди полосу обожженной кожи. Толпа взвыла. Они явно болели не за меня, но я не мог применять все свои умения в этом поединке. Слишком много свидетелей. Потом не вопросов не оберешься — еще увезут куда-нибудь и опыты будут ставить… Приходилось играть на минимуме своих реальных возможностей.

Чернов прыгнул назад, вонзив клинок в землю. Из трещин рванули столбы огня, смешанного с чёрным пеплом. Вихрь закрутил обломки мрамора, превратив их в смертоносный торнадо.

— Сгори!

Я увернулся от одной каменной глыбы, ощущая, как пепел и пыль забивает лёгкие. Меч дрожал, руны на нём едва светились — я сдерживал их силу. Пришлось сплести щит света, чтобы не задохнуться, но Чернов уже парил над землёй, клинок в его руке пылал белым пламенем.

— Довольно прятаться! — Алексей спикировал на меня и ринулся врукопашную, его удары сливались с огненными вспышками.

Я отступал, чувствуя, как жар плавит подошвы сапог. Его клинок пронзил моё плечо — боль, острая и чистая, заставила стиснуть зубы. Но я уловил ритм: каждый удар Чернова сопровождался микровспышкой пламени в глазах. Слабое место.

— Ты медленный, — прошипел я, впервые активировав руну скорости на долю секунды. — Я наигрался с тобой.

Мой клинок гадюкой метнулся к груди соперника, но Чернов отбил его, обжигая мое лицо выбросом пара.

— Хватит! — Алексей вскинул руку, и барьер полностью окутался мраком. Несколько огненных метеоров выросли у свода и ринулись вниз.

Я прижался к земле, ударил по гравию рукой и мгновенно воздвиг над собой каменную полусферу. Взрывы сотрясали купол, но сквозь грохот я услышал хрип Чернова — заклинание выжигало его изнутри.

— Сейчас… ты…

Он не успел договорить. Я взорвал полусферу и вынырнул из дыма, меч прочертил дугу в воздухе. Лезвие, на мгновение вспыхнув истинной силой, перерубило клинок Чернова и вонзилось в ему грудь. Огонь в его глазах погас.

— Ранги… не заменят ярости, — прошептал я, вытирая кровь с лица. — А ярость — не заменит ума.

Я коснулся плеча поверженного противника и активировал руну распада.

Пелена под защитным куполом мгновенно растаяла. Толпа замерла, осознавая: Морозов победил хитрым расчётом. Но лишь Лиза заметила, как глифы на моем мече мигнули фиолетовым — цветом, который не числился ни в одной школе магии…

Тишина повисла густым маревом, будто сама смерть задержала дыхание. Прах Чернова оседал на мрамор, смешиваясь с искрами угасающей магии. Лица гостей, ещё минуту назад искажённые жаждой зрелищ, теперь отражали смятение. Даже воздух в магическом барьере дрожал, насыщенный запахом озона и пепла.

Лиза первой нарушила молчание. Её шаги прозвучали чётко, будто она шла не по обугленным плитам, а по тонкому льду над пропастью. Платье-тьма колыхалось, серебристые молнии в ткани вспыхивали в такт её учащённому пульсу. Остановившись в шаге от меня, она подняла глаза — те самые, «цвета моря перед штормом», — и в них заплясали золотистые искры, словно буря наконец обрушилась на берег.

— Вы… убили наследника Черновых, — её голос дрогнул, но не от ужаса, а от чего-то глубже. От осознания, что правила какой-то сложной игры только что переписали.

Я провёл пальцем по лезвию клинка, счищая пепел.

— Он сам напросился, как и все, кто путает гордыню с силой.

Плюм, свернувшийся у моих ног в виде дымчатого комка, издал мурлыкающий звук. Его золотые зрачки сузились, следя за прахом Чернова.

Князь Ефремов приблизился, его мундир с серебряными молниями отсвечивал кровавым отблеском заката. Рука, опустившаяся на моё плечо, весила как доспехи целого легиона.

— Сегодня вы доказали, что Морозовы — не эхо прошлого, — произнёс он, и в его голосе прозвучало нечто, заставившее гостей затаить дыхание. — Но помните: убить змею — не значит уничтожить гнездо.

Его пальцы слегка сжали ткань моего фрака, оставив складки, которые тут же разгладились, будто испугавшись наказания. Я кивнул, чувствуя, как холодок предвкушения пробежал по спине. Он что-то знает. Но молчит. Почему?

Гости, словно опомнившись, взорвались аплодисментами. Их хлопки напоминали треск костей под сапогами — громкие, но пустые. Дамы в изысканных платьях шептались за веерами, а маги низших рангов кланялись, едва заметно, словно боясь привлечь внимание.

— Танцуем ещё? — спросил я, протягивая Лизе руку. На ладони всё ещё алела царапина от клинка Чернова.

Она посмотрела на мою руку, затем — в глаза. Её губы дрогнули, выдав мимолётную улыбку, которую она тут же спрятала за маской насмешливости.

— Только если вы не поубиваете всех потенциальных партнёров, — ответила она, но её пальцы сомкнулись вокруг моих с такой силой, будто она боялась, что я рассыплюсь в прах.

Мы двинулись к дому и спустя мгновение оказались в центре зала. Оркестр заиграл вальс. Лиза прижалась ко мне ближе, чем позволял этикет, её дыхание обожгло шею:

— Фиолетовый, — прошептала она, едва слышно. — Руны. Ни у кого в Империи такого нет.

Я замер на мгновение, чувствуя, как Плюм напрягся у меня за спиной, готовый превратиться в щит.

— Может, я просто люблю экзотику? — парировал я, провернув её в пируэте.

Она рассмеялась — низко, хрипло, будто впервые за годы.

— Вы — ходячая экзотика, барон. И опасность.

Её слова повисли в воздухе, смешавшись с музыкой и шепотом гостей. Где-то вдали, за витражами с драконами, взошла луна, окрасив зал в синеву. Плюм под пологом невидимости, порхая над нами в облике светлячка, оставлял за собой золотые шлейфы, словно отмечая наш путь.

Всё только начиналось. Черновы не простят. И я этого очень хотел… Скоро они совершат глупость, и я этим сполна воспользуюсь. А Лиза… Лиза смотрела на меня так, будто я был не человеком, а загадкой, которую она жаждала разгадать, даже если это сожжёт её дотла.

Глава 12

* * *

Приём у князя Ефремова был в самом разгаре. Музыка играла приглушённо, бокалы наполнялись снова и снова, а в воздухе витали благовония и возбуждённые разговоры. В одной из боковых галерей собралась семья