— Доброй воли по отношению к кому? — спросил я, прищурившись. — Я, так понимаю, ты говоришь про Пакшен и Мордин, но просишь почему-то меня. Я не должен никого отзывать.

— Почему же не должен, если Анарей слушается только тебя?

— Ох как! — вырвалось у меня. — Значит, то я непонятно кто, то меня слушается один из ваших военачальников, причем на довольно важном участке фронта. И я его должен отозвать. А что будет, если я этого не сделаю? Если я не отзову его, и он продолжит идти по пустым деревням Мордина?

— Тогда тебе придется узнать, какой властью обладает Пакшен, — грозно заявил Севолап. На это я лишь фыркнул:

— Никакой? Или ты надеешься, что поверю в твои планы, раз ты даже Анареем управлять не сможешь?

— Я могу управлять кем угодно, но методы не понравятся никому. А разбрасываться хорошими людьми в такое сложное время было бы неправильно.

— Кто-то явно считает иначе, учитывая два покушения за два дня, — возразил я. — Но в твоих словах зерно истины есть, конечно же. Надо бы проверить, чем капитан занимается в чужих землях.

— Ты так и не понял, Бавлер! — воскликнул Севолап. — Ты должен не смотреть, ты должен увести людей Анарея оттуда, обратно в его чертов форт.

— Если он не согласится, меня порежут прямо там! — соврал я, понимая, к чему клонит Севолап.

Но пока я не знал, какая сила действительно стоит за ним, и оттого не собирался прямо ему перечить. Вариантов для развития событий слишком много и не все они могут закончиться для меня успешно.

Пока правая рука Миолина размышлял над ответом, я прикинул, что слишком долго разлеживаться в кровати даже после такого ранения все равно не стоит. Ведь я так и не навестил Латона, а за пару дней что-то еще точно случилось. Быть правителем и так непросто, так еще и Севолап тут начинает свои интриги плести.

Этим дополнением к схватке с Конральдом он умудрился разом настроить меня против всех его задумок. И если предположить, что был бы более лояльным к тому, что происходит в мире, то, быть может, и согласился бы сдать Пакшен Мордину.

На то, чтобы этого не делать, у меня имелось несколько причин. Севолапа моя фраза про полное неподчинение Анарея мне так удивила, что он долго не мог найтись с ответом. Я же наслаждался тишиной и обдумывал, не согласиться ли мне принять его предложение, чтобы сдать Пакшен?

С одной стороны, действительно — а что от Пакшена осталось? Прибрежный регион отошел мне, Поляны, пусть и по наущению, отошли в самостоятельность. Пакшен и несколько небольших деревень, которые едва ли смогут прокормить большой город — это уже не государство. Допустим, что тех, кто остался в городе, еще прокормят. И это, кстати, скрытая, не озвученная Севолапом причина, по которой мне сбывали людей из города и прилегающих крупных селений.

Еды мало, кормить нечем, а вот за Нирудой, где людей почти никогда не было, и где прямо сейчас возводится новое селение — да, пожалуйста! Если не выживут, то причина смерти не голод.

Я отметил этот факт, не собираясь сразу же высказывать его Севолапу, предпочитая отыскать людей, вроде Вардо и его дочери, которые могли быть вхожи в сам Пакшен. Да и наверняка у меня есть еще люди непосредственно из самого города.

— Бавлер, если Анарей действительно тебе не подчиняется, это может стать проблемой для всех нас!

— Вероятно, — кивнул я, насколько мне позволяло мое положение на кровати. — Но именно по этой причине я и собираюсь отправиться туда, через Кралю, чтобы узнать — все ли там хорошо. Может, мне удастся его уговорить отступить. Или сделать что-то еще, чтобы устранить проблему, созданную этой вылазкой. Ведь три захваченных деревни…

— Уже пять, Бавлер.

— Тем более! — вскричал я. — Тем более! Завтра же… Нет, послезавтра выдвинусь.

Севолап снова притих. Теперь он смотрел на меня с нескрываемым подозрением:

— А ты сможешь?

— Еще как! А теперь, если ты не против, мне нужно все обдумать и передохнуть.

— Но я еще не закончил!

— Я закончил, — отрезал я и взглядом проводил Севолапа до двери.

Как только он ушел, я вернулся к размышлениям — начинался опасный путь, который мог привести меня к определенным проблемам. Ведь я не мог соврать себе, что капитан Анарей, который с особым рвением отправился за Кралю, чтобы потрепать войска Мордина и захватить часть его деревень, отдаст захваченное и вернется обратно в свой форт.

Он не согласится, потому что погибшие в его и так немногочисленном отряде едва ли останутся неоплаченными — в том плане, что их убили просто так, чтобы потом сдать захваченные земли обратно противнику. Да, скажи я такое Анарею, он меня точно повесит, а его людей не смутит, что я правитель и колдун.

Да и к чему мне это вообще? Я бы с удовольствием забрал себе эти земли, только вот охранять их некому. Да, сейчас там сидит Анарей, но если с севера начнет движение армия Пакшена, а с востока на них двинет Мордин, то сто с небольшим бойцов не смогут сдержать объединенные силы врага.

Амбициозно, интересно, но жертвовать людьми не хочется. Против сдачи земель и послушного исполнения приказов Севолапа говорило многое. Как на меня люди смотреть будут? Он высказал мне теорию, все планы, почему и как происходящее отразилось на Рассвете. Но кто сказал это людям и поверят ли они его словам, если это будут просто слова?

Я же буду выглядеть предателем интересов простых людей, если буду вступать в различные сговоры с людьми, которые не имеют влияния и значения среди простых… низших? А кто же этот такой? Если он был наемников и его произвели в помощники Миолина, тогда он должен быть верхним! Иначе бы он не был правой рукой.

Загадки уровней оставались прежними — мне даже стало казаться, что на них уже никто не обращает внимания, потому что здесь, среди людей, я не слышал ничего подобного. Это была какая-то древность, и относились к ней так, точно отдавали дань прошлому.

Жаль, что в большинстве своем уровни были как раз только у верхних, которые со мной и разговаривать не хотели. Еще бы им захотеть — какой-то выскочка правил селением, почти что городом, тогда как они… чем? Парой деревень?

— Бавлер, ты… тут? — дверь приоткрыл Мьелдон, который держал в руках толстую, но потрепанную книгу. — Что случилось?

— Еще одно покушение. Даже пошутить не получится — третьего я, вероятно, вообще не переживу, —