Ну и что? — скажем мы. Рассказ абсолютно народный. Мужики, как обычно, придуриваются, вроде поддерживая все передовое, на самом же деле, видя конкретный вред за «высокими лозунгами», уклоняются. А критику, по большому счету, плевать на народ, лишь бы «новое торжествовало».

Вешневу не нравится и рассказ с красивым названием «Счастье» (помню, в годы студенчества один из самых цитируемых наших рассказов): «В рассказе “Счастье” солдат разбил в трактире зеркальное стекло. Тут же и стекольщик оказался, заработал 75 рублей. Счастье привалило нежданно, выпил, купил серебряное кольцо и теплые стельки, еще хотел купить “брюки с блюзой”, но не хватило денег. И только».

Ну и что? Так и надо относиться к деньгам и мимолетному счастью. Спокойнее надо! За это добродушно-ироническое отношение и к дарам жизни, и к ее лишениям мы и любим Зощенко. Наш удел — стоицизм. Быть собой, сохраняя критическое отношение ко всему прочему. В нашей компании это был любимый рассказ. Когда кто-то получал премию или гонорар, мы спрашивали: «Ну что? Стельки купил?» — «Стельки купил. И все!» Это по-нашему. Только такой народ и выживет в суровых условиях!

Поэтому Зощенко и был так любим массами. И ненавидим бдительным начальством, напускавшим на Зощенко своих «шавок». Вешнев негодует. Уж свои-то «тридцать сребреников» он, конечно, истратит с большей выгодой, чем зощенковский герой… Но того величественного спокойствия, с которым истратил свой «гонорар» наш любимый стекольщик, критик не обретет никогда.

А время между тем благоприятствовало литературе. Вряд ли еще будет такое! Выходило двести пятьдесят сатирических журналов — и все раскупались. Новая жизнь, новые люди — и все хотели видеть в печати свой «портрет». И Зощенко этот «групповой портрет» дал! Причем выходили эти журналы на деньги государства! Журналы, которые бы читали все, были необходимы. Телевидения тогда не было — а нужно было управлять сознанием масс. Через журналы! Многие талантливые люди работали там. Задача была: высмеять старое, возвеличить новое! «Направление творчества» было задано резко. Наиболее четко это сформулировал «поэт-трибун» Маяковский: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо!» А штык, как известно, к врагам беспощаден. Соответственно назывались журналы. Из мира животных, птиц, рыб, насекомых и даже растений выбирались самые агрессивные: «Крокодил», «Бегемот», «Ерш», «Шмель», «Скорпион», «Коршун», «Москит», «Комар», «Оса». Из людских типов выбирались самые грубые — «Бузотер», «Дуболом», «Крысодав». «Дуболом» имел такой подзаголовок: «Журнал кривой улыбки и дьявольского хохота». Из орудий труда для названий выбирались самые «членовредительские» — «Резец», «Тиски», «Клещи», «Мясорубка» и даже — «Паяльник». В одном из тех журналов задача формулировалась так: «Мы построим гильотину без железа и без дуба». То есть — одним лишь «пером» будем казнить! Главный «слоган» журнала «Крокодил» был весьма «кровожадный»: «Вилы в бок!» Но я уже помню по себе, что читалось это с бодрой усмешкой: «Вилы в бок!» — это правильно!

Эти журналы читали массы, и общественное сознание соответственно изменялось. Примерно так, как сейчас меняется оно под влиянием телевидения. Появлялась прежде невиданная реальность, жизнь обозначалась теперь новыми, неуклюжими, резкими словами: агитпроп, управдом, бронеподросток, лишенец, выдвиженец, ударник… И журналы несли это новое в жизнь. Вот карикатура. «Вы почему толкаете гражданку?» — «Она не гражданка! Она — мещанка!» То есть, понимает читатель, кое-кого даже нужно толкать! Да — такие настроения были тогда. Про Ильфа и Петрова, наших любимых писателей, кто-то из «бывших» сказал: «Талантливые варвары». И это можно было сказать про многих будущих знаменитостей, начинавших тогда. Все старое отметалось. Покуражиться над уходящим молодежь любит — и этим расчетливо пользовалась новая власть. Страницы заполнялись не только «письмами трудящихся» (чему придавалось тогда огромное значение), но и сочинениями вдруг появившихся как из-под земли новых ярких авторов, замечательными карикатурами, сделанными не как сейчас, на компьютере, а «вручную», смело и талантливо. Задача была поставлена четко: «Старый быт будет бит!» И сколько талантов тут объявилось вдруг! Ловушка, обман, надругательство — скажете вы? Но в те времена это воспринималось в среде новой интеллигенции иначе: «Новое веселое время пришло!» Кажется, не было журнала «Людоед» — но «молодые людоеды» веселились от души. Прочтите «Двенадцать стульев» — сколько там карикатур на «бывших»! Правда, и герой романа — не комиссар, а обаятельный жулик. Дерзость авторов порой распространялась и туда, куда ей не следовало распространяться. Особенного почтения к власти в тех журналах тоже не прослеживалось. Вот одна из карикатур: за столом сидит тупой бюрократ, а над ним видна лишь часть портрета в раме, и торчат очень всем знакомые ботиночки с задорно загнутыми носами… Так ведь это они нашего дорогого Ильича так изобразили!

Из писателей (называю лишь имена, сохранившиеся до наших дней) в тех журналах работали: В. Шишков, В. Ардов, А. Архангельский, А. Бухов, Э. Кроткий, Л. Лагин, В. Лебедев-Кумач, Л. Лунц, Ю. Олеша, В. Инбер, В. Маяковский, Н. Никитин, Вс. Рождественский, В. Катаев.

Многие художники-графики, появившиеся тогда и заполнявшие журналы своими рисунками, выросли затем в классиков, составили славу советского изобразительного искусства: П. Бродаты, Кукрыниксы, В. Лебедев, Н. Радлов, Б. Ефимов. И все они получали тогда неслабые гонорары — государство не скупилось.

Успешно работал там и Зощенко. Более того — он был там «король»! Вот краткий перечень тех журналов — лишь самых главных: «Смехач», «Бузотер», «Ревизор», «Мухомор», «Огонек», «Чудак», «Дрезина», «Бегемот», «Красный ворон», «Красный журнал для всех»… Преобладание красного цвета, как сами понимаете, не случайно — советская власть под красным знаменем сметает с земли прежнюю «нечисть», а заодно и «отдельные недостатки» нынешних времен. Одна из знаменитых карикатур того времени — Ленин с ласково-хитрой улыбкой и с метлой в руках сметает с земного шара все лишнее: и летят вверх тормашками цари в коронах, капиталисты в цилиндрах, попы в рясах и высоких шапках.

Зощенко в своих журнальных опусах, однако, проходится больше не по классовым врагам, а по типам «социально близким». Возьмем лишь несколько его журнальных публикаций:

«Ругатели

Сейчас во всех углах России идет самосильная борьба с руганью. Способы борьбы существуют разные: ругателей и штрафуют, и наказывают, и бьют по носу (щелчком, что ли?). Результаты борьбы тоже разные. Вот, например, результат борьбы на станции Кущевка:

Задумали у нас, — пишет рабкор, — благое начинание — не ругаться, а выругавшихся штрафовать рублем. Завели специальную квитанционную книжку…

Рабкор сам принимал в этом живейшее участие. Он даже побежал в местком за этой книжкой.

— Прибежал, говорит, я в местком, открываю дверь и — о ужас!.. Сам предместкома крепкими словечками так и переливается. И мне, имеющему большую практику в этом деле, — аж уши вянут. Растопырил я глаза, посмотрел, плюнул и пошел откудова пришел.

Растопырил это он глаза, плюнул и бросил, наверное, квитанционную книжку к чертовой бабушке.