Тому, кто не может удержать себя в руках и путешествует от одной длинноногой модели к другой?

Ну уж нет.

Увольте.

Я перевожу свой затравленный взгляд на мужа, которому в этот момент выставляют блюда, и киваю собственным мыслям.

Это большой день, большое событие для нашей семьи. И ради счастья Игоря, ради своего счастья и нашей спокойной будущей жизни я не должна буду ему ничего говорить.

Беременна!

Оксана беременна от этого лоха. Этого оленя с ватой вместо мозгов.

Мне буквально физически плохо, и я даже не могу сразу найти зажигалку в кармане своего черного пиджака.

— Что-то не так, — поглаживает по спине меня эта девчонка из ресторана, и я понимаю вдруг, что слишком пьян.

Свежий воздух будто бы добавил промилле в кровь, или это сделала сногшибательная, самая ужасная новость последних десяти лет?

— Может быть, поедем на такси? — ежится она от холода, пока я ищу в своих прежде неглубоких карманах черных брюк ключи от автомобиля.

— Понимаю, что ты очень устал, и вечер действительно выдался сложным, но… — Она переминается с ноги на ногу на своих высоченных шпильках, и откидывает конец длинного хвоста назад, демонстрируя изящную и стройную фигуру. — Но ведь мы живем только раз! Никто не знает, что будет завтра, ведь правда?

— А завтра и не будет, — говорю мрачно.

Она замолкает, и, замешкавшись недолго, соглашается на предложенную роль и улыбается одними губами. Что творится в ее глазах, я не вижу, да мне и не хочется разбираться с ее демонами. Мне бы усмирить своих.

Я же с трудом нащупываю в своем кармане ключи от «Мазератти» и щелкаю сигналкой, потому что совсем не могу вспомнить, куда ее припарковал. В голове – сумбур и вата, обрывки песен, чужие запахи и разговоры – я сделал все возможные, привычные действия, которые легко отключают мозг хотя бы на несколько часов, иначе мне просто не выжить в этой вселенной.

— Все будет окей. — открываю я дверь и усаживаюсь в водительское кресло.

— Всегда сажусь за руль трезвой, —  едва заметно шепчет она, но сама улыбается моему обществу и через мгновение пристегивается ремнем безопасности.

Я выжимаю сцепление, ставлю первую передачу, и мы трогаемся с места.

Медленно поворачиваю голову в ее сторону. Мы едем довольно медленно – я реально толком ничего не вижу из-за выпитого в ресторане. Меня мало волнует тот факт, что могут остановить доблестные стражи порядка, проверить права, которых нет и в помине, заставят сделать тест. Меньше всего мне бы хотелось разбиться и потерять свою драгоценнейшую жизнь.

Чтобы отвлечься, я снимаю руку с коробки передач и кладу горячую большую ладонь на колено новой подружки на ночь. Она сначала дергается от неожиданности, но я вижу, как по лицу ползет хищная и довольная улыбка.

Через несколько минут такой езды она решается и вдруг раздвигает ноги. Я выгибаю бровь. Приглашение? Девчонка кивает головой.

И вдруг перед глазами, как живая, встает Оксана. Ее образ четкий, не размытый, и очень, очень близкий. Буквально протяни руку и погладь по волосам, настоящим, а не наращенным неестественным искусственным прядям.

Притормаживаю на красном сигнале светофора. В душе все обрывается, кровь начинает стучать в висках сильнее.

Я сглатываю.

Смотрю на свою спутницу и не чувствую абсолютно ничего. Даже если и был какой-то короткий интерес, вызванный, скорее привычкой решать свои проблемы самым простым способом физической разгрузки, то теперь однозначно пропал.

Притормаживаю возле пустой и темной остановки. Перегибаюсь через ее тело, замеревшее от неожиданности и дергаю ручку двери, чтобы та распахнулась. Деловито поворачиваюсь к ней, отстегиваю ремень безопасности.

— Ты знаешь… — медленно говорю ей, наблюдая, как от понимания ситуации вытягивается ее лицо и зло сужаются глаза. — Я подумал, что нам не по пути. Мы живем только раз. Никто не знает, что будет завтра. Но я хочу, чтобы оно, все-таки у меня наступило.

— Придурок! — бросает она, сдерживая свою натуру, чтобы не броситься вперед и не расцарапать мне лицо.

Я устало качаю головой, соглашаясь с ее реакцией.

— Ты абсолютно права. Ты абсолютно права.

Снова давлю педаль газа в пол и мчу вперед, подгоняемый всеми своими демонами, которые вдруг начинают психовать.

Все эти две недели я ужасно мучил себя. Истязал работой, нагрузками в спортзале и только сегодня, решив, наконец, что должен избавиться от этого бесперспективного влечения к женщине, которая выгоняет из своего дома, гонит прочь от себя, закрывает сердце и делает выбор не в мою пользу, узнаю эту ужасающую новость.

Она беременна.

Не от меня.

От этого осла, идиота с лицом, по насмешке судьбы похожем на мое.

Это я должен был сидеть в том чертовом ресторане, это я должен был разливать шампанское в фужеры, чтобы выпить по глотку за самое долгожданное и яркое событие в жизни.

Черт. Я даже не могу представить, что он чувствует. Какое самодовольство, какое счастье, какое чувство успеха кружит ему голову, сравнимое только с выигранным миллионом в лотерею.

— Отчего она выбрала его? Отчего не я? — спрашиваю сам у себя в зеркале заднего вида, ловя взгляд, в черноте которого отливает нефтяной радугой безумие.

И тут же понимаю, почему: потому что не достоин. Потому, что другой. Странно, но прямо сейчас во мне открывает глаза мальчик из детского дома, которого никто не хотел брать в свою семью из-за вспыльчивого нрава, из-за большого возраста, из-за молчаливости, которая смущает и беспокоит, из-за плохого знания русского языка.

Я задираю голову вверх и вою в потолок раненным зверем.

— Потому что не я. Потому что не достоин. Потому что Камал. Потому что Асылхан.

Глупое бормотание срывается, руки дрожат, и я снова достаю из пачки сигарету, на этот раз безошибочно и быстро разыскав зажигалку. Прикуриваю, приоткрываю окно и выпускаю дым в бескрайний темный вечер.

— Я хочу, чтобы ты исчезла, оставила меня в покое, — говорю я сам себе, но при этом буквально воочию вижу Оксану, которая будто бы сидит в пассажирском кресле, пристегнутая ремнями безопасности.

Чешу лоб рукой с сигаретой, прохожу ногтями по бровям. Мне хочется доставить себе боль, чтобы оттянуть душевные метания, ментальные страдания на физический уровень, но это невозможно.

Ничего не спасет.

Как не спасало все это время.

Наконец, эта бесконечная полоса дороги заканчивается, и я въезжаю в ворота собственного дома.

— Я сегодня вас не ждал, — бежит навстречу Юлдаш. — Думал, что вы останетесь в городе. В квартире.