Трудно сказать с какой высоты зонд сверзился тогда, в двадцать втором веке, и на какую глубину он ушел в грунт при ударе. Но сейчас над ним было семь метров льда и булыжников.

Точка падения зонда находилась в восьми километрах от зимовья. Близко! Случайность, или?..

Чтобы извлечь зонд из криолитового грунта, мог понадобиться не только мощный экскаватор, но и автоледоруб. Доставить их воздухом в район отметки 326 Афанасьевского кряжа, как значилось место зимовки на местной карте, значило вымаливать у «геостроевцев» транспортный «Перун», а то и летающий кран «Голиаф».

Поэтому Николай предложил связаться с военными, благо те на Беллоне все-таки имелись, хотя и в умеренных количествах. А где военные, пусть даже и в самых умеренных количествах, там инженерной техники — валом.

Что касается политеса и средств материального стимулирования, тут снова сработали РАНовские навыки Шадрина. К слову, наем техники обошелся нам всего лишь в треть суммы, выложенной за данные СР-сканирования с борта «Перуна». А поскольку в этот раз выпал мой черед становиться спонсором дня, экономии финансов было отдано большинство голосов нашего маленького, но дружного штаба оперативных действий.

Следующим утром, по первопутку белой целины, мы, сидя в кабине снегового грейдера МАЗ-78, отправились втроем к месту зимовки экипажа «Восхода».

Следом деловито гудел огромный ГЭК «Ботур» — гусеничный экскаваторный комплекс с тремя алмазными бурами. Сопровождали наш караван юркие аэросани. Они проворно носились вдоль двух идущих целиной тяжеловесов, точно непоседливый щенок, которого впервые взяли с собой в лес на настоящую, взрослую охоту.

Старший группы, капитан Нечаев, отлично знал местность, поэтому спустя три с половиной часа мы уже добрались до цели.

Разумеется, ничто вокруг не говорило, что четыре с лишним века назад здесь упала с неба железяка, напичканная под завязку всевозможной аппаратурой.

— Если на борту «Восхода» госкомиссия все аккуратно подмела, то здесь у нас еще есть шанс получить хоть какие-то свежие данные, — сказала Тайна.

— Ну и какие, например? — Меланхолично спросил Шадрин.

— Например о причинах гибели космонавтов-зимовщиков, — ответил я.

— Я имею в виду нечто большее, — твердо заявила Тайна. — Я верю, «Звезда» могла хоть раз да попасть в поле видимости зонда! И, значит, у нас есть шанс получить ее самые поздние по времени изображения. Возможно, прослушать запись каких-то радиопереговоров. Хочу верить, что это прольет свет на загадку исчезновения «Звезды».

Сказанное Тайной представилось мне в тот миг абсурдом. Но дальнейшее развитие событий показало, что Тайна была совершенно права. Правда, не всё было так просто, как на словах…

Земляные, а точнее снего-ледяные работы уже шли полным ходом.

Свое дело капитан Нечаев знал отменно, однако для начала выслушал доводы Шадрина, после чего сдержанно кивнул. Дело в том, что вчерашним вечером мы с Тайной переслали ему данные, полученные с «Перуна», и нечаевский геодезист подробнейшим образом проштудировал их.

— Старший лейтенант Фомин участвовал в разработке оловянных месторождений материкового шельфа в восточном полушарии Беллоны, — кратко охарактеризовал своего офицера капитан. И по тому, с каким уважением глянул на застенчивого долговязого геодезиста Шадрин, мы с Тайной поняли: это вполне исчерпывающая характеристика матерого профессионала.

Определив по карте минимальный треугольник ошибок, военные пустили в ход экскаватор. Трудились алмазные буры, острые зубья массивного ковша с лязгом кромсали ледяные глыбы, выворачивали стылые валуны, и вокруг вершин треугольника быстро росли груды смерзшегося серого грунта.

Я, конечно, не ожидал, что зонд предстанет перед нами в виде эффектного серебристого наконечника стрелы, горделиво выглядывающего из ледового монолита как топаз из горной породы. Но что его так расплющит, не мог и предположить…

— Как Бог черепаху, костец ее побери, — тихо выругался Шадрин, наблюдая за тем, как экскаватор вынимает зонд, почти разорванный пополам.

Но удача и на сей раз нам улыбнулась. Имя удачи было — новейшие технологии.

Информация хранилась в файлах компьютера зонда (компьютер назывался «Квант») и в стальной ракушке его «черного ящика».

Сила удара при падении беспилотника и последующей компрессии со стороны сместившихся пластов криолитовых грунтов была такова, что содержимое металлического корпуса частично выдавило в стороны, точно крем из пирожного-трубочки. Однако бронированная ракушка бортового самописца уцелела полностью, а месиво, в которое превратился «Квант» зонда, Нечаев пообещал передать знакомым спецам. По словам капитана, они способны были отжать каждый сохранившийся фрагмент информации из любой уцелевшей крупинки носителя.

Тайна откровенно усомнилась, я же Нечаеву верил.

Когда-то в оптической лаборатории одного из ведомственных НИИ Военно-Космических Сил Российской Директории мне довелось наблюдать такой фокус. Тщательно упаковав в пластиковый пакет брусок парсерной памяти, лысеющий лаборант в капитанских погонах на моих глазах нещадно расколотил его молотком. После чего развернул — я только горестно охнул! — и предложил выбрать оттуда любую из крупинок, тускло блестевших на дне пакета. Сейчас останки блока памяти больше смахивали на крупнозернистый кварцевый песок.

Разумеется, я выбрал гранулу помельче.

Потом, затаив дыхание, я наблюдал на экране монитора, как специальный сканер производил лазерную «автономизацию» этой крупицы информации.

— Еще в античную эпоху полевые хирурги почти таким же манером, с помощью раскаленного ножа, заваривали обрывки сосудов и мягких тканей на месте ампутации ноги или руки, — комментировал лаборант свою работу. Поскольку я совершенно не помню, что он там говорил дальше, нижеследующий текст спишите, пожалуйста, на мою репортерскую фантазию:

— …Так и мы получаем автономный фрагмент общей информационной картины памяти, своеобразный кварк. Заваривая его лазером, мы, по сути, уничтожаем все остатки его разорванных связей с соседними информационными блоками. И на выходе получаем оптимизированный кварк памяти, способный не только функционировать автономно, но и вступать в массивы хранения данных как целостная и независимая минисистема, отдельный модуль общей цепи. Именно разорванные связи, незакрытые ссылки, обращения к внешним элементам прежде мешали каждой из таких информационных гранул функционировать автономно. Сканер же заваривает все информационные ранки и коммуникативные хвосты…

А вот эту фразу лаборанта я прошу считать исторически достоверной, мои дорогие друзья:

— Вот полюбуйтесь! — сказал он наконец.

На экране монитора появился новый объект, обозначив себя как внешний жесткий диск.

— Только еще разве что автозапуск не произвел… — пробормотал я, недоверчиво глядя на то как в открытом окошке «возрожденца» один за другим стремительно возникают файлы, еще десять минут, казалось бы, безнадежно утраченные.