Безумие реставрационных работ в особняке на Первой улиценачалось в четверг утром, хотя еще накануне вечером, обедая вместе с Роуан иЭроном в Оук-Хейвене, Майкл успел набросать предварительный план и решить,какие шаги следует предпринять в первую очередь.

Что же касается смерти, склепа, двери-портала и значениячисла тринадцать, то он больше не хотел думать о них – пусть все это останетсялишь на страницах записной книжки.

Посещение кладбища произвело довольно мрачное впечатление.Утро было пасмурным, но красивым. Приятным было и то, что рядом шел Эрон. Попути Эрон объяснил ему, как блокировать некоторые ощущения, возникавшие из-засуперчувствительности рук. Как ни странно, у Майкла получалось неплохо. Онпривыкал обходиться без перчаток, время от времени касался столбиков у воротили срывал побеги дикой лантаны и гнал от себя воображаемые образы, как гонятобычно плохие или навязчивые мысли.

Но вот на кладбище все складывалось иначе. Он с отвращениемоглядывал окружающую его сумрачную и в то же время не лишенную романтическогоналета красоту, неприязненно смотрел на горы увядших цветов вокруг склепа,оставшиеся после похорон Дейрдре, и на зияющую яму, в которую вскоре опустяттело Карлотты Мэйфейр, дабы она, так сказать, упокоилась там навеки.

Охваченный печальными мыслями, он застыл перед склепом итупо, отстраненно размышлял о том, что внутри его двенадцать могил и,следовательно, вместе с дверью, вырезанной на фронтоне, получается как разтринадцать порталов… Из угрюмой задумчивости его вывело появление старинногоприятеля Джерри Лонигана и двоих бледнолицых представителей семейства Мэйфейр,которые сопровождали катафалк с гробом Карлотты. После весьма краткого иофициального богослужения, проведенного местным священником, гроб опустили вподготовленную могилу.

Надо же! Двенадцать могил, дверь, похожая на замочнуюскважину, гроб на колесиках, плавно съезжающий вниз… Его взгляд вновь скользнулк фронтону, к двери, как две капли воды похожей на входную дверь в особняке…Что бы это могло значить? По окончании церемонии погребения Карлотты Мэйфейры,видимо решив, что и он, и Эрон оказались возле склепа не случайно,поблагодарили их за присутствие, после чего покинули кладбище.

– Зайди ко мне, когда будет время, выпьем по кружечкепива, – пригласил Джерри.

– Передай привет Рите, – сказал он в ответ.

Кладбище погрузилось в звенящую, завораживающую тишину. Смомента начала его одиссеи ничто на свете, даже образы, промелькнувшие передглазами в комнате, заставленной жуткими сосудами, не вызывало в душе такогостраха, как этот угрюмо возвышающийся перед ними фамильный склеп.

– Вот она, тринадцатая, – обернулся он к Эрону.

– Однако их здесь гораздо больше, – возразилтот. – Они похоронили в этих могилах уже очень и очень многих. Вы же знаете,как это делается…

– И все же это складывается в некую схему, какой-тоединый узор, – не слишком уверенно пробормотал он, чувствуя, как кровьотливает от лица. – Смотрите: двенадцать могил и дверной проем. Говорювам, это все увязывается воедино. Я знал, я всегда был уверен, что число идверной проем как-то связаны. Но до сих пор не могу понять, что все это значит.

Позже, пока он ждал Роуан в Оук-Хейвене, а Эрон печаталчто-то на компьютере в другой комнате – скорее всего, очередные заметки,касавшиеся истории Мэйфейрских ведьм, – Майкл нарисовал дверь в своейзаписной книжке. Он ненавидел эту дверь. Пустой проем не вызывал в его душеничего, кроме жгучей неприязни, ибо он сознавал, что барельеф представлял собойвовсе не обычную дверь, а именно портал.

«Я видел этот портал где-то еще, – написал он. –Он был изображен в каком-то другом месте. Но я понятия не имею где».

Ему отвратительно было думать обо всем этом. Даже существо,претендующее на то, чтобы казаться человеком, не вызывало в нем такойнеприязни.

В пепельных сумерках того же дня, ужиная при свечах в уютномпатио Оук-Хейвена, они приняли решение никогда больше не обсуждать эту тему ине тратить время на поиски новых решений и интерпретаций случившегося. Надопросто жить и смотреть только в будущее. Ночь, проведенная вместе с Роуан вуютной спальне загородного особняка, стала приятным отдыхом от гостиничногономера и доставила удовольствие им обоим… Утром Майкла разбудили бьющие прямо влицо лучи солнца. Он встал и бросил взгляд на часы. Еще только шесть. ОднакоРоуан уже допивала на террасе вторую чашку кофе и сгорала от нетерпенияпоскорее покинуть убежище.

Они вернулись в Новый Орлеан к девяти часам, и Майкл тут жеприступил к работе.

Никогда в жизни он не испытывал такой радости.

Прежде всего он взял напрокат машину и проехал по городу,тщательно записывая названия компаний, которые занимались реставрацией наиболеефешенебельных особняков в жилых районах и самых лучших зданий в центральныхкварталах. Время от времени он выходил из автомобиля, чтобы побеседовать сподрядчиками и рабочими, а иногда, если попадались особенно разговорчивые,жаждущие продемонстрировать ход реставрации, лично осматривал дома внутри,интересуясь расценками, качеством исполнения тех или иных работ и именамисвободных в данный момент плотников и маляров.

Он позвонил в несколько наиболее известных архитектурныхфирм и попросил проконсультировать его по целому ряду вопросов в надеждеполучить какие-либо конкретные рекомендации. Доброжелательность людей поразилаего до глубины души. А упоминание об особняке Мэйфейров только усиливало ихвозбуждение и готовность дать тот или иной полезный совет.

Несмотря на то что в городе велось довольно интенсивноестроительство, незанятых мастеров – и весьма искусных в своем деле – оказалосьвеликое множество. Нефтяной бум семидесятых – начала восьмидесятых годовдвадцатого века породил невероятный интерес к реставрационным работам Однакосейчас нефтяной бизнес переживал очередной кризис, и их активность пошла наспад, поскольку многим приходилось закладывать или продавать свою недвижимость.Денег не хватало, и зачастую владельцы шикарных особняков вынуждены быливыставлять их на рынок за полцены.

К часу дня он успел нанять три бригады маляров и целуюкоманду лучших в городе штукатуров – квартеронов, выходцев из цветных семейств,получивших свободу задолго до Гражданской войны. Их предки на протяжении жизнисеми или восьми поколений украшали лепниной потолки и штукатурили стены самыхкрасивых особняков Нового Орлеана.