— Новая жалоба от библиотекаря? Я надеялся, мы покончили с этим вопросом. — Ше Лу хмуро взглянул на складки своего хитона.

— Разумеется, господин. Но сейчас я намереваюсь говорить о другом.

— Хорошо.

Ше Лу продолжал хмуриться, потому что Нияс огляделся вокруг — не услышит ли кто, на ком лежит запрет, о чем они говорят. Как будто кто-то мог подойти к трону незамеченным. Наверное, вопрос был довольно щекотливого свойства.

— Вы помните происшествие в Зале Мгновений?

— Конечно. Трое гвардейцев и жрец погибли, прежде чем эту тварь сумели прогнать. Жрецы, очевидно, пребывали в беспечности и за политическими играми позабыли изгнать злых духов из Зала Мгновений.

Сказав так, Ше Лу сердито сверкнул глазами, но не на Нияса, а на бледного, пухлого коротышку, который сидел на приступке трона справа от правителя. Человек этот — представитель от жрецов, некто Дэ Йид Шэн — густо покраснел, но ничего не ответил. Да и что он мог сказать, не посоветовавшись со жрецами более высокого ранга?

Нияс конечно же угадал его мысли и покачал головой.

— Записи отмечают, — заговорил жрец, — что зал был окурен накануне праздника, и мы вновь зажгли воскурения, когда появился демон. И потому тут нельзя обнаружить недосмотр…

— Что-то, значит, было сделано неправильно. Я все еще обнаруживаю следы нападения всюду, куда бы ни пошел. Это был демон, судя по его силе, а не просто призрак. Он явился, как если бы его кто-то вызвал. Но я его не вызывал.

— Наверное, он пробудился и проскользнул сюда, когда вы вызывали Духов Реки, — предположил жрец мальчишески звонким, певучим голосом.

— Я бы почувствовал это, — сузив глаза, отрезал Ше Лу. — Я достаточно владею своими способностями, чтобы избежать появления таких тварей!

— Может быть, чьи-то заклинания оказались более сильными…

— Прекрати! — повелел Ше Лу. — Я расследую это дело и говорить буду с более знающими и опытными, чем ты. Не желаю обсуждать это далее. И при чем тут моя дочь?

К своей досаде, он вдруг понял, что упустил самую суть дела.

— Ваша дочь, — ответил Нияс, — находилась в Зале Мгновений вместе со своим телохранителем как раз в ту минуту, когда вдруг явилось это чудище.

Нияс многозначительно взглянул на Короля.

— И что же?

Нияс вздохнул.

— Вспомните, господин, что Хизи вот-вот исполнится… двенадцать лет.

— Да что ты? Да…

— Вот именно. Конечно, тут может быть всего только совпадение, но кто знает…

— За моей дочерью наблюдают?

Жрец не удержался от самодовольной ухмылки. Ше Лу почувствовал неодолимое желание ударить этого дурака по макушке, но усилием воли он поборол его. Ты стал Королем только потому, напомнил он себе, что умел противостоять подобным искушениям. Брат его был рожден с гораздо большей силой, но ему недоставало самообладания.

— Постоянного наблюдения за ней не велось. На это не было королевского распоряжения.

— Полагаю, сейчас необходимо за ней понаблюдать. И все же невероятно, чтобы моя дочь…

— Даже вы не ведаете волю Реки, — напомнил ему визирь.

— Да-да. Назначь кого-нибудь наблюдать за ней.

— Господин, — пропел жрец. — Этим занимаются жрецы.

— Я именно это и предполагал, — угрюмо проговорил Ше Лу.

— Если позволите, я передам ваше пожелание старшим жрецам.

Ше Лу побарабанил пальцами по подлокотнику трона и устало оглядел помещение. Черные колонны, которые поддерживали свод и в честь которых был назван зал, казалось, вызывали у него досаду. Как и жрец. Ибо ничего нельзя было делать открыто. До этих самых пор.

— Хорошо, — сказал наконец Ше Лу. — Но я хочу знать, кто это будет.

— Я полагаю, что человек этот мне уже известен. Если позволите, я скажу вам о нем, господин.

— Говори.

— Это новый джик, недавно прошедший посвящение. Он обнаруживает незаурядные способности. Он будет очень внимателен.

— Почему джик? — раздраженно спросил Ше Лу. — Почему за моей дочерью должен наблюдать убийца?

— О господин! Джики не убийцы. Они жрецы.

— Да. Жрецы, убивающие людей.

Дэ помрачнел.

— Так принято, господин. За отпрысками Шакунгов всегда наблюдают джики. И за вами наблюдал джик, когда вы были ребенком.

Ше Лу с недоумением воззрился на визиря:

— Это правда, Нияс? Ты был визирем моего отца.

Нияс утвердительно кивнул.

Ше Лу прекратил барабанить пальцами по подлокотнику и взглянул на жреца.

— Хорошо. Пришлите его ко мне, да скажите, чтобы был повнимательнее. Я питаю большие надежды насчет замужества дочери.

— Слушаюсь, господин. Если вы только даете свое позволение…

Ше Лу тяжело вздохнул, отпил силы из Реки и почувствовал, как она расходится, вибрируя, по его жилам. Мысленно он направил свой палец на жреца и коснулся его крохотной, хрупкой души. Он надавил несколько сильнее, чем требовалось; жрец содрогнулся, и глаза его закатились.

— Ты можешь говорить о моей дочери, и ни о чем больше, — приказал он и, помедлив, освободил жреца.

Тот осел в своем кресле, лоб его покрыла испарина. Ше Лу улыбнулся: настроение его несколько улучшилось. Он мог бы запретить, не касаясь души жреца, но ему хотелось помучить его. Ведь они не обсуждали ничего важного. Жрецу было позволено присутствовать при обсуждении имперских дел, финансовых вопросов в частности, чтобы у жрецов не было повода жаловаться. Но, приказав ему молчать об этих делах, Ше Лу заставит жрецов подозревать, что их посланец скрывает какие-то секреты. Пусть бьются над разгадкой…

— Итак, — заявил Ше Лу. — Что там у нас дальше, Нияс?

— Ничего особенного, господин. Налоги с Южного города…

Скрывая ярость за любезной улыбкой, Ше Лу поглубже уселся на троне, готовый до конца перетерпеть все трудности слишком долгого дня.

— Они нас задерживают, — пожаловался Эрука. — Зачем им нужно идти с детьми?

— Они задержали бы нас в любом случае, потому что у них нет лошадей, — пояснил Перкар.

— У нас тоже нет лошадей, — напомнил ему Эрука.

Перкар разозлился на желтоволосого певца, но гнев его тут же угас. Он и Эрука оказались в одинаковом положении — потеряли лошадей, которых было трудно достать. Но Эрука старался не унывать, и Перкар понимал, что должен подражать ему.

Вскоре они отправились в путь по тропке, вытоптанной альвами; тропка эта была слишком узка, чтобы ехать верхом. Нижние ветви деревьев также замедляли проезд, и порой приходилось идти пешком. Альвы шли довольно далеко впереди. Их было почти не видно, изредка только они мелькали между деревьями. Перкар был удивлен, что все семеро альвов отправились с ними как проводники: двое мужчин, две женщины, дети — ребенок постарше и помладше, и некое корявое создание — очевидно, старуха. В путешествие альвы надели обувь из оленьей кожи и такую же одежду, длинную, выкрашенную в белый цвет, но с выжженными на ней странными фигурами и знаками. Это было первое украшение, которое Перкар заметил в быту альвов, никаких ювелирных изделий они не имели. В мешках, висевших на тесемке за плечами, альвы несли не то оружие, не то рабочие инструменты. У каждого взрослого в руке было длинное, вырезанное из тростника копье, на конце заостренное и обожженное огнем. Одна из женщин несла также острую палку. Она то и дело останавливалась, выкапывала из земли какой-нибудь корешок и опускала его в сетку, которую несла за спиной. Всякий раз при этом она что-то приговаривала. Обычно она успевала выкопать корешок прежде, чем люди приближались к ней, и бежала догонять альвов, подпрыгивая на коротких ножках. Но однажды она обежала по кругу их отряд, что-то говоря протяжно, как будто пела. Другие альвы держались поодаль и были более молчаливы, однако на привалах они подходили почти вплотную и наблюдали за людьми, порой что-то говоря друг другу.