— Чтобы не было никаких недоразумений, девушки, — в какой-то момент ужина Лариса прервала легкую болтовню, которую сама же и затеяла. — Я — не порученка господ Тарханова и Ляхова, не офицер княжеской госбезопасности и, прошу учесть, не великосветская блядь, от нечего делать подрабатывающая на секретные службы.

Для вас я — подруга, компаньонка, женщина с собственным бизнесом и собственными интересами, которую уважаемые мной люди попросили оказать вам гостеприимство и всю возможную помощь. Все, что я делаю и буду делать, — это мой свободный выбор. Чувствуйте себя легко и раскованно. В буквальном смысле слова — как дома. С прислугой обращайтесь как привыкли обращаться со своей. Все ваши просьбы и поручения будут выполняться безоговорочно и без лишних вопросов. Так у меня заведено…

— А почему, собственно, ты это говоришь (они сразу перешли на «ты»)? — спросила Майя, покусывая губу и вертя в пальцах серебряную ложечку. — Мы разве дали какие-то основания?

— Не дали, так наверняка в эту сторону задумывались. А то я не заметила, как вы меня глазами в отеле щупали. Кто, мол, эта мадам такая и как себя с ней следует держать ныне и впредь? Вот я вам все сразу и прояснила, чтобы зря не напрягались. Однако продолжим. Мой муж и его друзья оказывают вашим… мужьям (здесь она сделала короткую, почти неуловимую паузу, однако и Майя, и Татьяна ее расслышали) некоторую помощь в их делах. Ну и ваши, соответственно, тоже. То есть отношения теплые и вполне паритетные. Вы, насколько я знаю, в дело пока не посвящены, так что… Отдыхайте по полной программе, которую наметили. Если что — могу помочь и в этом вопросе. Я пока не очень загружена, всегда готова составить компанию, ввести в свет и тому подобное…

При этих словах она едва что не подмигнула совершенно определенным образом, но и без этого смысл ее слов и интонации был совершенно ясен.

«Шлюха не шлюха, — подумала Майя, — но девушка весьма широких взглядов».

Окна комнаты Майи выходили на восток, и она проснулась с первым же лучом солнца, вставшего из-за горы, покрытой частью густо-зеленым сосновым, частью багрово-оранжевым лиственным лесом.

И воздух в открытую фрамугу вливался настолько густо насыщенный совершенно не московскими запахами, что ей захотелось смеяться от счастья. Бывают такие моменты в жизни — вроде бы и ничего особенного, а радость прямо переполняет тебя.

Здесь пусковым механизмом послужил давным-давно не ощущавшийся ею прохладный запах чуть подпревших опавших листьев и почему-то — весенних фиалок, хотя какие же фиалки в ноябре?

Она в батистовой ночной рубашке, босиком подбежала к окну. Ночью отсюда ничего не было видно, кроме россыпи огней, а сейчас увиденное очаровало ее.

Плавно уходящие до самого горизонта в разных направлениях холмистые гряды и отдельные вершины, которые уже можно было назвать и горами, дома и домики между ними, сложенные из тесаного камня беловато-желтых оттенков, красные и зеленые крыши. По плохо просматривающимся за завесой деревьев улицам мелькают автомобили, но их совсем немного.

Слева и снизу виден почти игрушечный, постройки позапрошлого века железнодорожный вокзал с перроном, накрытым навесом на узорных, фигурного литья чугунных столбах, и часть подъездных путей.

Еще левее привокзальная площадь, вереница такси у высокой каменной стены, повисший на откосе горы круглый ресторан с двухъярусной верандой. Там уже сидят за столиками ранние посетители.

Майе захотелось, чтобы под руками у нее оказался приличный, такой, как у Вадима на катере, — «морской бинокль», тяжелый, как кирпич, с толстыми, оклеенными шершавой кожей трубами и фиолетовой просветленной оптикой. Она бы все рассмотрела в этом сказочном городке.

А совсем далеко, у края долины, на границе с небом протянулась высокая, сверкающая снежной белизной цепь Большого Кавказа и двуглавый Эльбрус, который невозможно было не узнать, даже увидев впервые в жизни.

Майе захотелось вдруг завизжать, просто так, от полноты чувств.

Стоило ли всю жизнь просидеть в Москве, когда совсем рядом есть такое?!

Она выезжала из дома на отдых, конечно, и в самые разные места, а это отчего-то прошло мимо. Считала, пить нарзаны ездят только старики да больные. Не зря же тут санаторий на санатории…

Нет, ну, бывает. Кому-то, наоборот, ни разу не случилось увидеть ни Суздаля, ни Карлсбада.

Немедленно, немедленно одеваться, подумала Майя, и туда, в глубь этого города. Там и позавтракаем, предварительно выпив натощак местного нарзана, и погуляем, ожидая на каждом шагу необыкновенных приключений. Которые испокон веку поджидали авантюрных русских дам на «трехпогибельном Кавказе».

Она тут же, в чем была, кинулась будить Татьяну, спавшую в соседней комнате.

Та, впрочем, с определенным трудом разлепив глаза, ее восторгов от увиденного не разделила. Что уж тут такого слишком интересного? Ну Кисловодск, ну парк, ну горы. Пятигорск, кстати, куда более цивилизованное место. Если кто понимает.

Полежала еще немного, закинув руки за голову, потом неожиданно резко встала, стянула через голову и сбросила на постель рубашку, отправилась в душ, поигрывая всем, чем одарила ее природа.

Вернулась достаточно быстро, растираясь прямо в комнате мохнатым полотенцем.

— И вообще я сейчас собираюсь в Питер сгонять. Посмотреть, как там мои. Отец беспокоит, и вообще… Денег передам. Кое с кем встретиться надо. Нет, не по нашим делам, еще по старой жизни. Слишком я быстро отвалила тогда. А ты погуляй, конечно. Что здесь еще делать?

— Вали обратно, — легко согласилась Майя. Идея поболтаться по «пряничному городку» одной, без профессиональной гидессы рядом, ей импонировала. — Только сама не поедешь. Я Виталию скажу, он за тобой присмотрит. А здесь у меня и шофер, и Лариса, на случай чего…

— Зачем мне твой Виталий? — вскинулась Татьяна.

— Затем, что приказ такой. Не забывай, ты давно уже не вольная казачка Любченко. Кавалерственная дама. И вообще, сейчас другие дела пошли. Улавливаешь?

Майя говорила все это с искренним удовольствием. Пускай не воображает, что она тут местная, а мы так…

— Ладно, пусть сопровождает. Только не светится. Я на такси поеду, а он — как знает.

— Зачем такси? — спросила внезапно вошедшая в комнтату Лариса, такая же подтянутая и элегантная, как вчера вечером, только сейчас на ней был светлый, бледно-лиловый костюм из легкой ткани.

— С машинами у нас все в порядке. Отвезем-привезем в лучшем виде.

— Подслушиваешь? — сузив глаза, спросила Татьяна.

— Чего тут подслушивать? — в пику ей широко раскрыла свои и улыбнулась Лариса. — Дверь открыта, орешь, как на одесском Привозе. Казачка, одно слово.

— Я-то казачка, а ты кто? — отвечая на агрессию агрессией спросила Татьяна.

— Я москвичка, коренная, мне ваши разборки ни к чему. У меня работа. Хочешь в Пятигорск — езжай. Майя хочет здесь гулять — будет гулять. Только учтите, девочки, этот день у вас, может, последний спокойный.