Наконец настало время выполнить последнее поручение.

— Лида поможет вам переодеться, поскольку времени осталось немного. Князь ожидает вас, а он не любит, когда опаздывают.

Кэтрин повернулась к нему, недоумевающе подняв брови:

— Зачем я ему понадобилась?

— Желает поужинать вместе с вами.

— Об этом можете забыть, — коротко бросила она.

— Прошу прощения?

— Вы ведь, кажется, не глухой, Киров. Передайте ему мои сожаления. Придумайте что хотите. Но я не собираюсь никуда идти.

— Невозможно… — начал Владимир, но немедленно вспомнил о Марусе и съежился, словно жена подталкивала его локтем в ребра. — Хорошо, давайте сделаем так. Переоденьтесь, пойдите сами к нему и объясните, что не собираетесь принять его приглашение.

Кэтрин невозмутимо покачала головой:

— Вы, кажется, меня не поняли. Я видеть не желаю этого человека.

Владимир со спокойной совестью мог бы сказать Марусе, что честно пытался выполнить ее просьбы, но сейчас, однако, улыбнулся с особенным удовлетворением.

Дмитрий успел принять ванну, побриться и надеть самый элегантный вечерний костюм, но когда Максим принес накрахмаленный белый галстук, взмахом руки отослал лакея.

— Не сегодня, иначе она посчитает, что я пытаюсь произвести на нее впечатление.

Камердинер кивнул, однако искоса посмотрел на украшенный свечами стол, накрытый на двоих. В ведерке со льдом покоилась бутылка шампанского. И это называется «не производить впечатление»? Вероятно. Но если она действительно дочь графа, чему Максим был склонен полностью верить, то уж, должно быть, привыкла к подобной роскоши.

Однако князь — дело другое. Не часто Максиму приходилось видеть его таким. Должно быть, в самом деле вознамерился покорить англичанку, посмевшую во всем противиться ему. Но было еще что-то, чему лакей не мог подобрать названия. Не знай он барина настолько хорошо, назвал бы это нервозностью… или робостью, смешанной, однако, с беззаботной, безудержной радостью, которой так прискорбно не хватало князю все последнее время. Что бы то ни было, но именно это заставляло темно-карие глаза сверкать предвкушением праздника так ярко, как никогда раньше.

Она просто счастливица, эта англичанка. Даже если чарующая атмосфера каюты не сможет покорить ее сердце, то князь наверняка не промахнется!

Но уже через несколько минут мнение Максима разительно изменилось. Лакей быстро понял то, на что у господина уйдет гораздо больше времени: именно с этой женщиной никогда нельзя быть ни в чем уверенным.

Владимир не сопровождал ее, как было приказано. Он связал девушку, перекинул через плечо и внес в каюту. Бросив извиняющийся взгляд на барина, доверенный слуга поставил пленницу на пол и поспешно распутал ее запястья. Девушка немедленно вырвала кляп изо рта — причина, по которой Дмитрий не получил предупреждения о ее готовящемся прибытии. Швырнув злополучный платок во Владимира, Кэтрин обернулась, пригвоздив князя к месту пылающим яростью взглядом.

— Я не позволю так издеваться над собой! Не позволю! — завопила она. — Немедленно прикажите этому грубому животному держаться подальше от меня, иначе, клянусь… клянусь…

Кэтрин осеклась, и Дмитрий понял, что девушка слишком расстроена, чтобы удовлетвориться простыми словесными угрозами. Она отчаянно оглядывалась в поисках какого-нибудь оружия, и, увидев, что глаза ее загорелись торжеством, Дмитрий ринулся вперед, чтобы не дать ей уничтожить бесценные хрусталь и фарфор, не говоря уже о том, что она казалась вполне способной прикончить любого из стоящих здесь мужчин. А потом, должен же он узнать, что вызвало подобную истерику!

Его руки, подобно толстым веревкам, обвили Кэтрин, не давая двигаться, мешая дышать.

— Прекрасно, — сухо объявил Дмитрий. — Успокойся, и мы распутаем эту маленькую драматическую загадку.

— К моему полному удовлетворению, — прошипела она.

— Если настаиваешь.

Ощутив, как девушка чуть расслабилась, Дмитрий взглянул в сторону предполагаемого преступника.

— Владимир?

— Она отказалась переодеться и принять ваше приглашение, поэтому я и Борис ей немного помогли.

Кэтрин вновь разъяренно напряглась и попыталась вырваться:

— Они сорвали с меня платье! От него одни клочья остались!

— Желаешь, чтобы их выпороли?

Кэтрин мгновенно застыла, не сводя взгляда с Владимира, стоявшего всего в нескольких шагах. Выражение его лица не изменилось — для этого он был слишком горд. Но Кэтрин заметила, что слуга затаил дыхание, дожидаясь ответа. Он явно боялся, в этом не было ни малейшего сомнения. И девушка невольно помедлила, наслаждаясь властью, данной ей Дмитрием, представляя привязанного к мачте, обнаженного до пояса Владимира и себя, с кнутом, поднятым над его спиной. И дело не только в том, что с ней обошлись как с ребенком, который не может одеться сам, втискивали руки в узкие рукава, натягивали чулки и туфли, и даже не в том, что ее связали, сунули в рот кляп, насильно причесали и надушили. В своем воображении Кэтрин размахивала кнутом, наказывая этого человека за все, что с ней сделали, и, по ее мнению, он заслужил каждый жестокий удар.

Картина была такой яркой, что Кэтрин несколько мгновений не могла от нее оторваться, хотя знала, что наяву ничего подобного не сделает, как ни велика ее ненависть к Владимиру. Но ее смущало, что Дмитрий способен на такое.

— Можете отпустить меня, Александров, — спокойно велела она, все еще глядя на его слугу. — Думаю, я наконец смогла справиться со своим ужасным характером.

Неудивительно, однако, что Дмитрий продолжал колебаться. Кэтрин прекрасно понимала, что никогда еще не устраивала таких постыдных сцен, как в последние два дня. Но она ничуть не смущалась. Довольно с нее этих людей! Они сами толкнули ее на это!

И когда Дмитрий все же разжал руки, девушка медленно повернулась лицом к нему, вопросительно подняв брови:

— У вас, по-видимому, в обычае пороть слуг?

— Я, кажется, слышу в вашем голосе нотки осуждения?

— Вовсе нет. Обыкновенное любопытство, — поспешно солгала девушка, насторожившись при виде внезапно нахмурившегося Дмитрия.

— Поверьте, я никогда ни на кого не поднимал руки. Хотя нельзя сказать, что не признаю исключений из этого правила.

— Ради меня вы готовы сделать это исключение? Но почему?

— Говоря по правде, я обязан возместить все причиненное вам зло, — пожал плечами Дмитрий.

— Это верно, — согласилась она. — Но я не настолько кровожадна.

— Прекрасно.

Дмитрий обернулся к Владимиру:

— Впредь запомни, если ее желания идут вразрез с моими, не нужно спорить. Обращайся сразу ко мне.