его основания деревянный короб. — Вот твои наконечники, как ты хотел.

Эйрих вытащил из короба первый наконечник, отлитый из хрупкого железа. Твёрдый и хрупкий, но отлить такой гораздо легче, чем железный. Потому что каменный уголь, сложенный в специальную печь, позволяет добиться более высокого жара, что заставляет железо стать жидким.

— И как, проверяли? — поинтересовался Эйрих, рассматривая наконечник со всех сторон.

Присутствующий тут Саварик смотрел на наконечники без особого интереса, он ведь не лучник, ему до лучных проблем нет никакого дела.

— Наконечники, да, ты был прав, получились пусть и паршивенькие, но использовать можно, — сообщил ему Хиларий. — И делать их можно намного больше, ведь каменный уголь дешевле жечь и свиное железо выходит в больших количествах. Если с деревом когда-нибудь будет совсем худо, можно все стрелы лить на каменном угле, а так… Наши мастера не очень довольны результатами.

В прошлой жизни, в молодости, Темучжин лично лил свои стрелы из «свиного железа», даже не зная, что оно так называется. И не жаловался, потому что работу свою такие стрелы делают, а это главное. Но эти нос воротят, недовольны…

— Будете делать так, как я скажу, — твёрдым тоном произнёс Эйрих. — А я говорю, что стрелы надо делать именно так и никак иначе. Будем экономить древесный уголь на что-то более стоящее — так выгоднее. С этого дня все, кто льёт наконечники, льют в печах с каменным углём. Увижу в готовых изделиях хоть один железный наконечник — сгною. Понял меня, римлянин?

— Понял, понял, — не стал спорить не особо довольный приказом Хиларий. — Скажу всем, что было повеление от претора Эйриха.

— Я прослежу, — счёл нужным сообщить франк.

— Теперь расскажи мне о результатах долгого нагрева свиного железа на среднем жаре, — потребовал Эйрих.

— А вот тут я тебя сильно порадую, наверное, — заулыбался кузнец. — Вот за одну эту придумку тебе надо в центре Рима золотой памятник ставить в полный рост, с конём. Сначала у нас ничего не получалось, но мы, как ты и велел, постепенно повышали жар с совсем малого, до малого, а затем и до среднего. Сожгли уйму угля, но, в итоге, сумели получить из свиного железа настоящую сталь. Только вот не до конца происходит это прокаливание, внутри заготовки свиное железо остаётся свиным железом… Тогда уважаемый мастер Крафт, дай ему Господь очень долгого здоровья, предложил лить из свиного железа тонкие листы, после чего помещать их в печь партиями и жечь всё так.

Крафта Эйрих знал — достойный муж из рода старейшины Осгара. Он с младых ногтей кузнец: сын его кузнец, сам он кузнец, отец его был кузнецом, и дед был им же. Уважаемый мастер, делающий почти всё, от мечей и топоров, до кольчуг и шлемов. Единственное, щиты делать не умеет — не уважает работу с деревом и клеем.

— И что? — не скрывал своей заинтересованности Эйрих.

— Получилось всё! — восторженно всплеснул руками кузнец. — Заложили в печь свиное железо, а через двенадцать часов получили мягкое. Только вот уж слишком мягкое… Но твёрдость железу придавать — это мы умеем лучше всего, это легче! Скоро начнём всё наше свиное железо плавить до жижи и разливать пластинами. Сейчас вот думаю, ах, сколько свиного железа я выбросил… Можно же было его вот так… Эх, сколько железа профукал!

— А ты вот это, конеч… — Эйрих поражённо замер на полуслове.

В голове его только что родилась потрясающая идея, как можно великолепно обогатиться и решить проблему с железом.

— Мне надо идти, — произнёс Эйрих.

— Уже подумали мы, время было, претор, — усмехнулся Хиларий. — Всё свиное железо, что только было в окрестных деревнях, сейчас горой лежит за стеной мастерской. Ещё я отписал своему знакомому в Сирмии, он будет бросать клич, чтоб все кузнецы провинции собирали своё свиное железо и плохие крицы, а затем везли в Сирмий, где всё скупит твой порученный, который Татий. Он там сейчас сидит, насколько мне известно.

— Тогда могу лишь похвалить вас за смекалку, — улыбнулся Эйрих. — Молодцы, что додумались. Значит ли это, что у нас будет очень много железа?

— Пока что непонятно, — покачал головой Хиларий. — Мы сейчас пробуем по-всякому закладку делать, со временем удержания жара до сих пор не определились. Уважаемый мастер Крафт считает, что надо до последнего держать, то есть двенадцать часов, чтобы свинство из железа ушло наверняка, ведь так потом легче его твердить. Я же считаю, что надо сокращать время до восьми часов, чтобы работать с почти готовой сталью, которую надо лишь немного утвердить. Вчера у меня получилось кой-чего, три дня и три ночи работал: недодержанные заготовки вытащил, не стал твердить ничего, а сразу начал перековывать. Две подковы сделал, одну из нормального железа, а другую из недодержанного — сам Крафт не смог отличить. Дуется на меня сейчас, ведь я прав оказался! Окончательно убедимся в лучшем методе, будем использовать только его. Но на это надо время, декада-две, не больше.

— А наконечники для стрел, ежели вам не нравятся, чего не пробовали так прожечь? — поинтересовался Эйрих.

— Невыгодно это выходит, — вновь покачал головой кузнец. — Хлопотно больно: слишком мягкими они получаются, поэтому надо закаливать — никто не захочет делать лишнюю работу ради наконечников, которые и так сойдут. Намного интереснее свиное железо в обычное превращать, а потом твердить и сковывать пластины вместе. Как волшебство же… Ты же не колдун, претор?

— Я что, похож на колдуна? — нахмурил брови Эйрих.

— Не знаю, — пожал плечами кузнец. — Не встречал я ещё настоящих колдунов.

— Выходит, все мастера по железу увлеклись этим делом со свиным железом? — решил сменить тему Эйрих.

— Даже кузнецы по бронзе и меди загорелись, ха-ха! — рассмеялся Хиларий. — Идёшь обучаться к любому мастеру по железу, он тебе скажет: «Из свиного железа не выйдет толку, кидай в яму и закапывай, чтоб глаза зазря не мозолило!», а тут оказывается, что не правы все те старые мастера, и мы были не правы, коль считали так же, как они. Есть толк и будет ещё больше! Ты просто слова сказал, а мне будто Митра снизо…

Кузнец осёкся и опасливо посмотрел на Эйриха.

— Что ты сказал? — недоуменно посмотрел на него претор. — «Митра»? Ужель ты митраит?

— Нет, оговорился, — замотал головой кузнец.

— Похоже, что ты сейчас врёшь мне, — разочарованно произнёс Эйрих. — Не делай так больше, это плохо заканчивается.

Хиларий замялся, на лбу его проступили капли пота. Наконец, осознав, что Эйрих всё отлично расслышал и понял, римлянин решился:

— Митраит я.

— Скажи-ка мне, в твоей вере Бог один? — поинтересовался Эйрих.

— Да, единый бог — Митра, — закивал кузнец.

— Тогда