— Что ж, это очень мило, — рассеянно сказала она. — Рада была познакомиться, но… милый, ты обратил внимание, который час? — завлекательно обратилась она к Кейтану. — Ты обещал… что мы проведем вместе еще некоторое время, помнишь?

У Корвина челюсть оказалась на полпути к ботинкам от того, как Кейтан на нее глянул. Все в их отношениях было неправильным, и для галленте стало очевидно, что это игра. Профессор отступил от нее в сторону, хотя она не отводила взгляда.

— Корвин, — сказал он, взяв за руку высокого лейтенанта. — Флот для вас превосходно подходит. Ваша семья привила вам правильные ценности, и у вас доброе сердце. Но примите совет: забудьте все, чему я вас когда-либо учил.

— Что?

Кейтан решительно покачал головой:

— Отриньте это, вычеркните из памяти, выбросите из мыслей — и навсегда.

Пилот-галленте был ошеломлен.

— Профессор, что случилось?

— Я потерял всю мою веру в демократические учреждения Республики. Все это обман, ложь, пустословие… Я чувствую себя дураком из-за того, что верил в них все эти годы.

— Вы не можете говорить серьезно…

— Я никогда не был более серьезен за всю свою жизнь. Теперь я изменился и ожесточился. Я не виню вас за идеализм, фактически я был таким же… Но больше — нет. Если вы меня слушаете, запомните еще один совет, если хотите сохранить то, что вам дорого: грядут решительные перемены, и если вы хотите поступать правильно, вам следует доверять своим инстинктам и избегать пути зла.

— Хм… — Амелина игриво обхватила Кейтана за талию. — Малыш, нам нужно идти.

Выражение лица профессора не изменилось, в то время как замешательство Корвина только усугубилось.

— Берегите себя, лейтенант, — сказал Кейтан, когда они двинулись к лифту. — Рад был повидать вас.

— Подождите! — взмолился Корвин. — Что вы имели в виду?

Поскольку двери закрылись, какой-то пьяный брутор разразился хохотом.

— Она любит мужчин, не галленте!

— Пошел на хрен, — пробормотал Корвин, уходя прочь. Вечер загублен. Слова Кейтана не шли у него из памяти, и он ограничился тем, что направился в ближайший зал. Когда он занял место и заказал выпивку, его внимание привлек выпуск новостей на одном из экранов гигантских головизоров в зале.

Там что-то сообщали относительно Альянса Калдари, а конкретно — о корпорации «Калдари констракшнс» и ее только что назначенном генеральном исполнительном администраторе, бывшем операторе МТАКа по имени Тибус Хет.

Регион Делве, созвездие D5-S0W

Система T-IPZB, станция Лорадо

Сознание Фалека Грейнджа искажали сцены насилия, всплывающие в памяти знакомые места и лица, шептавшие о прошлом, которого он не мог знать.

Ради милосердия… там были лица… они называли имя… мое имя! Молодая женщина, лидер, отчаянно ищет меня… яростная, опасная личность… деспотичная, злая, жестокая, способная причинить большой вред… Кто она? Кто я? Эти образы настолько ужасны, невнятны и тревожны, настолько смешаны с грязью и отчаянием и причиняют боль… так много боли! Пытка, мучительный крик, хруст моих ломающихся костей, вторжение в мою плоть. Почему? Что я сделал? Что было со мной перед этим? Снова этот свет… нет!.. за светом скрывается опасность! Не надо туда! Пребывая в тени, ты не можешь представить ужасы этого света! Нет! Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста! Кто-нибудь меня слышит? Пожалуйста, хоть кто-то… помогите!

— Успокойтесь, — сказал женский голос. — Я привела вас в сознание.

Фалек почувствовал, как жало яркого света вонзается в его глаза.

— Кто вы? — выдохнул он. — Не мучайте меня больше… пожалуйста…

— Никто вас не мучает, — раздраженно проворчала женщина. — Я осматриваю ваши травмы.

— Где я? — спросил он. Пульсирующая боль терзала каждый дюйм его тела. Хуже всего приходилось затылку, и это вернуло видение убийцы и его зловещего жезла. — Почему тот человек пытался меня убить?

— Ничего про это не знаю, — фыркнула она. — Я собираюсь протестировать вашу нервную систему. Сообщите, где вы чувствуете боль.

— Кто я? — спросил Фалек. — У меня есть имя?

— Вы Джон хренов Доу,[4]— бросила она, пока колола иглой его ноги. — Чувствуете что-нибудь?

— Да! Мои ноги!

— Обе?

— Да!

Он почувствовал, как игла погружается в его бицепс.

— Как теперь?

— Ох! Правая рука!

Небольшая пауза, и затем более глубокий укол.

— Как насчет левой руки?

— Нет! Только правая, — ответил Фалек. Боль в бицепсе исчезла, и снова пульсация чувств вернулась во все тело. Голова словно собиралась взорваться.

— Черт, — тихо пробормотала она. — Что я пропустила?

Перед ним возникло лицо, и он впервые увидел лицо женщины, которой принадлежал голос: карие глаза; песочного оттенка волосы; довольно молодая, вероятно, лет за тридцать, но глаза у нее были старые. Когда-то в них была юность, решил Фалек, гадая, какие испытания и предательства изгнали из них то, что должно было стать красотой покоя.

С каталки свисали зажимы, из которых высвободили его руки и ноги. Она взяла его левую руку, но та болталась мертвым грузом.

На ее лице выразилось беспокойство. Впервые за его краткую жизнь кто-то выказал к нему доброту.

— Сожмите мои пальцы так сильно, как можете, — сказала она.

Фалек попытался, но чувствовал лишь покалывающее оцепенение.

Она нахмурилась.

— Мне нужно вернуться и проверить. Я собираюсь положить вас обратно…

— Нет! Не надо больше тьмы! — взмолился Фалек, борясь с захлестнувшими его волнами муки. — Эта боль… невыносима…

— Лучше вам к этому привыкнуть, — предупредила она. — Ваши крылья подрезаны, приятель. Добро пожаловать обратно, в мир смертных.

— Смертных? Я не понимаю…

Ее глаза были как ледяные клинки.

— Это значит, что вы в такой же херне, как и все мы.

Дверь в операционную Гейбл распахнулась, с грацией падающего метеора туда ввалился Джонас, несомненно пьяный.

— Привет! — заявил он. — Как тут два моих самых любимых человека?

— Пошел вон, Джонас, — приказала она, двигаясь к столу с инструментами. — Я с ним еще не закончила.

— По мне, так он выглядит прекрасно, — сказал капитан «Ретфорда», направляясь к каталке. — Как самочувствие, чемпион?