Прежде чем скрыться до утра в своей спальне, Китти зашла в ванную, чтобы умыться на ночь. Вернее, «зашла» — сильно сказано, потому что, открыв дверь, она застыла на пороге изваянием. Перед ней находился Рик.

Поначалу тот тоже замер от неожиданности, но в следующее мгновение его глаза вспыхнули. Китти прекрасно видела это, потому что находилась на расстоянии вытянутой руки. По-видимому, Рик только что принял душ, его волосы влажно поблескивали, кожу усеивали отдельные капельки воды, но самое главное — он был в одном, обернутом вокруг узких бедер полотенце, хотя и оно, похоже, держалось на честном слове.

А ведь Китти когда-то испытала нервный трепет даже из-за того, что Рик без футболки!

Во рту у нее мгновенно пересохло, в висках словно молоточки застучали, и она будто онемела.

Но и Рик, наверное, не остался равнодушным к внезапному появлению Китти в ванной. Стоял неподвижно, и только в глазах его сменялись выражения, одно было необъяснимее другого.

Неизвестно, сколько это продолжалось бы, как долго оба стояли бы, словно пораженные молнией, но, в конце концов, Китти различила во взгляде Рика нечто такое, что было ей абсолютно понятно, — беспредельную и одновременно трогательно-трепетную нежность, от которой сжималось сердце и увлажнялись глаза. Вероятно, Рик тоже заметил что-то похожее во взоре самой Китти, потому что с его губ слетел звук наподобие тихого возгласа удивления.

И тогда будто какая-то сила швырнула их в объятия друг друга. Они слились воедино и вновь замерли, словно больше не собираясь разделяться. Но это впечатление было обманчивым, потому что обоих сотрясала чувственная дрожь. Вспышка страсти оказалась так сильна, что темнело в глазах. Казалось, все существовавшие до недавних пор препоны упали, оставив Китти и Рика перед лицом всепоглощающего желания.

Через минуту Рик подхватил Китти на руки и понес в свою комнату. Там поставил на коврик и отстранился, но лишь для того, чтобы прикрыть дверь. Когда вернулся, их взгляды вновь встретились — в них читалось полное понимание того, что должно произойти.

Со стоном нетерпения Рик не столько снял, сколько сорвал с Китти блузку, стянул юбку по стройным бедрам, после чего прильнул к губам. И, пока длился поцелуй, освободил от совершенно ненужных в эту минуту бюстгальтера и трусиков.

Китти сознавала, что делает Рик, но все ее чувства поглощал поцелуй, от которого тело будто наполнялось неведомой до сих пор энергией. Когда их губы наконец разомкнулись, она открыла глаза и увидела, что Рик скользит жадным взглядом по ее обнаженной, словно посеребренной слабым лунным сиянием груди. Заметив, что Китти смотрит на него, он вновь, с едва слышным стоном, припал к ее губам.

На этот раз поцелуй был пронизан страстью, в нем присутствовал оттенок властности, и Китти испытала новый всплеск чувственности. От Рика исходил чудесный аромат свежести, дополненный запахами туалетного мыла, шампуня, еще чего-то парфюмерного. Все вместе кружило голову, но не мешало скользить ладонями по бугоркам мышц, покрывающим торс волоскам, зарываться пальцами во влажную светлую шевелюру…

Вскоре они переместились в постель, где Китти вдруг осознала, что на Рике больше нет полотенца. Он был полностью обнажен, как и она, и ничто не мешало наслаждаться теплом и силой его тела. В это мгновение Китти почувствовала себя в объятиях Рика такой маленькой, хрупкой… и переполненной желанием. Жар страсти снедал ее, она не могла дождаться, когда наконец наступит заветный момент. Стремясь окончательно слиться с Риком, она обвила ногой его талию и прижала к себе. Их взгляды вновь встретились, и каждый увидел в глазах другого отражение собственного желания. К этой минуте чувственное напряжение Китти достигло такого предела, что она с трудом дышала. С ее губ слетел похожий на мольбу стон, и тогда, с каким-то хриплым возгласом, Рик двинулся вперед…

Но уже в следующую минуту замер. Что-то было не так. Не так, как обычно. Но что именно, Рик понял лишь спустя несколько мгновений — страсть затмевала разум.

— Ты… у тебя это впервые?

Китти прикусила губу. В тоне Рика сквозило удивление, как будто изначально он собирался сказать: «Ты до сих пор девственница?». У Китти нашлось бы объяснение, но в эту минуту ей было не до разговоров.

— Не будем об этом, ладно? Не останавливайся… Пожалуйста!

— Но…

— Рик, прошу тебя…

Он поймал ее взгляд.

— Ты уверена? — Рик тяжело дышал, на его напряженном лице застыло выражение едва сдерживаемого желания.

Китти молча кивнула. Но так как он все еще медлил, она сама притянула его к себе, принявшись покрывать поцелуями лицо, горло и плечи. И тогда Рик вновь налег на нее.

Как ни странно, особой боли Китти не испытала, во всяком случае такой, к которой готовилась. Неприятный момент если и был, то очень короткий, его сразу сменило волшебное ощущение полного слияния. Опытный в любовных делах Рик искусно подвел ее к удовольствию, которое не каждой девушке доводится испытать в ходе первого интимного опыта. Когда на Китти нахлынуло наслаждение, она подумала, что после такого можно и умереть…

Они провели вместе всю ночь, изнывая от страсти на скомканных простынях, и были как два пылающих факела посреди сплошного мрака…

Наутро Китти проснулась будто другим человеком. Долго, задумчиво смотрела на Рика, который крепко спал, истратив за ночь немало сил. Потом нежно, почти невесомо коснулась его губ и поднялась с кровати. Из комнаты выскользнула, не одеваясь, лишь захватив одежду, и сразу направилась в ванную. Следовало привести себя в порядок до того, как появятся миссис Роджерс, Энни и начнется новый, наверняка очень суматошный день. Ведь завтра первая суббота сентября — время, когда в деревне обычно отмечают праздник урожая. К этому событию предстоит подготовиться.

Праздник урожая в деревне Уайтбридж отмечали с давних пор, одно поколение фермеров передавало традицию другому. И был обычай, который больше всего нравился молодежи. Заключался он в следующем: молодые люди собирались группой и обходили каждый деревенский дом с поздравлениями. Выглядело это очень красиво, потому что головы девушек украшали венки, сплетенные из пшеницы нового урожая. Их изготавливали накануне праздника и в ходе поздравления дарили хозяевам усадеб. Одна из девушек снимала венок со своей головы и вешала на входную дверь дома. Затем надевала другой, взяв из корзины — одной из тех, что несли парни. Продолжалось это до тех пор, пока каждый деревенский дом не оказывался украшен пшеничным венком.

Посещали поздравители и пансионат, правда не ходили к нему, а ездили. И там их непременно угощали вином — этот обычай завел в свое время покойный супруг Мей Берри, тетушки Мей. Позже тетушка Мей развила его начинание — вовлекла в праздник постояльцев пансионата. Иными словами, придала местной достопримечательности новый оттенок, внесла упоминание о нем в рекламные проспекты и вообще постаралась всячески популяризировать. Сейчас прибывшую с пшеничным венком группу молодежи угощали не только вином. Во дворе, вокруг фонтана, накрывали столы, за которые усаживались и молодые люди из деревни, и постояльцы пансионата. Звучала музыка, устраивались танцы — словом, получался настоящий праздник.