Теперь война стала отвратительна, она утратила весь свой романтический ореол. Только и остается секретарям нажимать кнопки.

Слова Черчилля, сказанные члену парламента Роберту Бернесу в чайной комнате Палаты общин в 1930-х гг.

С первых же месяцев войны, в период, известный как «странная война» или «сидячая война», в то время как другие ратовали за соблюдение осторожности, Черчилль призывал к действиям, причем не только у себя дома, но и за границей. Тем не менее его уверенность в надежности британской системы противолодочной обороны была необоснованной. Авианосец «Courageous» («Отважный») был торпедирован в Бристольском заливе в сентябре 1938 г. В следующем месяце немецкая подводная лодка проникла сквозь оборону в заливе Скапа-Флоу и потопила британский линкор «Royal Oak» («Королевский Дуб»). В первые девять месяцев войны потери английского флота, причиненные относительно небольшим количеством вражеских подводных лодок и магнитных мин, составили 800 000 фрахтовых тонн. Однако в конце весны 1940 г. Черчилль публично утверждал, что Королевский флот довел количество немецких субмарин менее чем до десяти единиц. Если считать эти данные точными, флот находился в наилучшем положении среди всех армейских подразделений, противостоящих германской армии. К сожалению, это было не так, и Черчиллю пришлось перевести на действительную службу Начальника управления по противолодочной обороне, который сообщал ему об истинном положении дел.

20 января 1940 г. Черчилль выступил с радиообращением к народам нейтральных стран, в котором убеждал голландцев, бельгийцев и скандинавов «встать плечом к плечу с британской и французской империями против агрессии и зла». Это только побудило Гитлера предпринять упреждающие действия. Трофейные протоколы заседаний с участием Гитлера показывают, что в начале 1940 г. он все еще считал «поддержку норвежского нейтралитета наилучшим курсом для Германии», но в феврале пришел к заключению, что «англичане намереваются высадиться там, и я хочу их опередить». Решение отдать приказ о нападении на Норвегию было принято им через несколько дней после того, как Черчилль приказал эскадренному миноносцу «Cossack» («Казак») войти в норвежские воды и взять на абордаж немецкий танкер «Altmark» с целью освобождения содержавшихся на нем английских военнопленных. Черчилль сумел обратить успех операции себе на пользу и извлечь из этого события немало выгоды. Норвежское правительство против применения насилия на своей территории, но его пассивное одобрение убедило Гитлера в том, что Норвегия является сообщником Англии, и это стало сигналом к принятию упреждающих мер, о чем он и отдал теперь приказ: к вторжению в Норвегию.

Вечером 9 апреля 1940 г. Черчилль наслаждался отличным ужином в доме у коллеги по кабинету, министра авиации Сэмюэля Хора. Он пребывал в прекрасном настроении. Его давнишний проект, минирование норвежских территориальных вод, наконец-то сдвинулся с места, и он надеялся, что с его помощью удастся прекратить поставки в Германию из Скандинавии железной руды, в которой остро нуждалась немецкая военная промышленность. В своем дневнике Хор писал: «Уинстон настроен очень оптимистично, доволен предложенной мной схемой и уверен, что одержал верх над немцами. Он ушел абсолютно счастливый и успокоенный в 22.30»[63]. Однако, вернувшись в Адмиралтейство, Черчилль обнаружил, что немцы его опередили. Пришло сообщение о том, что крупный немецкий флот движется к берегам Норвегии. На следующее утро нацисты оккупировали важный норвежский порт Нарвик, и в течение каких-нибудь нескольких недель вся Норвегия уже была в руках Гитлера.

Под командованием немецкого генерал-полковника Эдуарда Дитля находилось всего две тысячи горных егерей и 2600 моряков, которым противостояли 24 500 солдат войск союзников, включая 6-ю норвежскую пехотную дивизию, так что же пошло не так?[64]Немцы располагали точнейшими разведанными о намерениях англичан; планы Черчилля раскрыл не кто иной, как он сам. Во время секретной встречи с пресс-атташе нейтральных государств, состоявшейся 2 февраля в Лондоне, им было сделано несколько намеков, о которых вскоре стало известно немецкой разведке. К концу марта 1940 г. в мировую прессу постепенно проникли слухи о планах союзников в отношении Скандинавии, и подозрения о том, что в этом районе что-то готовится, усилились, когда стало известно, что в Нарвик был направлен племянник Черчилля, Джайл Ромили.

О смелом же плане Гитлера, наоборот, в прессу не просочилось ни слова. Внутри высшего командования вермахта (Oberkommando der Wehrmacht, OKW) было сформировано сверхсекретное подразделение, подчинявшееся лично Гитлеру. Ответственным за подготовку операции «Везерские маневры» был назначен генерал фон Фалькенхорст. С целью поддержания максимальной секретности генералу не было передано никаких карт, которые помогли бы ему при выполнении задания. Вместо этого он сам приобрел карманный путеводитель Бедекера по Норвегии и уединился с ним в гостиничном номере, откуда тем же днем с уже готовыми планами направился к Гитлеру, и тот их немедленно одобрил. Фюрер даже словом не обмолвился о готовящейся схеме Риббентропу. Благодаря секретности и смелости замысла, все прошло крайне успешно. Гитлер с полным правом называл эту операцию одной из самых «дерзких» в новейшей военной истории.

В Британии, наоборот, существовала неповоротливая государственная машина, тормозящая проведение операций подобного рода. Прежде, чем Черчилль смог нарушить скандинавский нейтралитет и начать минирование норвежских портов, необходимо было проконсультироваться с кабинетом министров, министерством иностранных дел, французами, доминионами и прочими влиятельными сторонами – а также учесть мнение мирового сообщества. Не существовало какого-то одного органа или лица, у которого бы Черчилль мог быстро получить разрешение на проведение подобной операции. И поскольку в решение этого вопроса было вовлечено слишком много сторон, нет ничего удивительного в том, что немцы были прекрасно осведомлены о намерениях англичан.

Диктаторский характер власти Гитлера в отличие от британской системы лидерства делал процесс сохранения секретности намного проще. Сформированный им кабинет последний раз собирался на заседания в 1938 г. и до конца войны больше не встречался. И в то время как опасения со стороны английского министра иностранных дел лорда Галифакса во многом тормозили действия союзников, его немецкий коллега Риббентроп был полностью исключен из процесса принятия решений. Такие повышенные меры по соблюдению секретности соответствовали приказу фюрера № 1, который висел во всех военных подразделениях: «Никто не должен знать больше того, что ему необходимо для выполнения возложенной на него задачи. Никто не должен знакомиться с порученным ему делом ранее, чем это необходимо».

Однако в ходе Норвежской кампании Гитлер утратил самообладание, и это было тревожным признаком. Запаниковав из-за ситуации в Нарвике, фюрер поручил фельдмаршалу Вильгельму Кейтелю составить проект приказа расположенным там войскам передислоцироваться в сохранявшую нейтралитет Швецию и оставаться там. Только оперативные действия младшего по званию офицера, замещавшего своего заболевшего командира, спасли ситуацию. Когда подполковник Бернард фон Лоссберг получил послание Гитлера командующему в Нарвике в штабе верховного командования вермахта в Берлине, он немедленно разыскал Кейтеля и фельдмаршала Йодля и категорически отказался отправлять приказ фюрера. Он заявил, что тот свидетельствует о такой же потере самообладания, которая привела к поражению Германии в битве на Марне в Первую мировую войну, вылившуюся в четыре года окопной войны и последующий разгром.