Йодль дал понять, что не собирается нарушать приказ, но нашел способ, как обойти проблему, отправив командующему в Нарвик другую телеграмму, в которой он поздравлял того с недавним повышением, а распоряжения Гитлера были отправлены в корзину. На следующий день Йодль объяснил Гитлеру, что телеграмма не была отправлена, поскольку противоречила поздравительному сообщению, которое было только что послано. Таким образом, подчиненные Гитлера спасли шефа от проявления слабости. Сомнения, продемонстрированные в ходе Норвежской кампании, были не единственными; то же самое случилось в ходе Французской кампании летом 1940 года. При ближайшем рассмотрении становится ясно, что печальный успех знаменитого «блицкрига» на Западе в равной степени свидетельствует как о силе, так и о слабости Гитлера, как военного лидера.

Настроение союзников до мая 1940 г. можно описать двумя словами: «линия Мажино», по названию системы французских укреплений на границе с Германией. Построенная в конце 1920-х – начале 1930-х гг. и названная по имени министра обороны Франции Андре Мажино, она считалась самой современной оборонительной системой того времени, способной сдержать наступление немецких войск. В действительности в ее укреплениях таились семена самого позорного поражения, какое Франция переживала за долгую историю вторжений и капитуляций. Французское Верховное командование ожидало, что война с Германией станет повторением окопной войны времен Первой мировой. «Линия Мажино» представляла собой Западный фронт, отлитый в бетоне. Она являла образцовый пример неэффективного лидерства. Французское верховное командование не учло тот факт, что история редко повторяется точь-в-точь и что лидеры, цепляющиеся за рецепты из прошлого, почти наверняка обречены на поражение. Как пошутил Черчилль в 1944 г. в Палате общин по поводу предупреждения о необходимости избегать ошибок 1914–1918 гг.: «Я уверен, что мы не повторим ошибок того времени; мы, скорее всего, наделаем другие».

Когда нацисты готовились к нападению на Францию, они явно уступали по численности личного состава и военной технике. У союзников было больше солдат, больше оружия, больше танков, превосходивших по боевой мощи машины противника. Но у немецкой армии было одно неоценимое преимущество: более эффективные лидеры. Германское командование признало, что условия и методы ведения войны полностью изменились по сравнению с 1918 г. Польская кампания показала, с какой скоростью и разрушительной силой способны наносить удар действующие одновременно танки и пикирующие бомбардировщики «Штука». Пока немецкое верховное командование готовилось развязать в Западной Европе войну нового типа, получившую название «блицкриг» (молниеносная война), британский парламент переживал общий кризис, когда значительная часть Палаты общин выступила против премьер-министра Невилла Чемберлена.

Между 7 и 10 мая 1940 г. в результате сенсационного парламентского переворота Невилла Чемберлена, занимавшего пост премьер-министра, сменил Уинстон Черчилль, в то время первый лорд адмиралтейства. Чемберлен, в довоенный период являвшийся одним из главных сторонников политики умиротворения, председательствовал в «Национальном правительстве», куда входили в основном тори, на протяжении трех лет и до сих пор пользовался значительной поддержкой со стороны партии консерваторов и народа. Однако в Палате общин зрело недовольство неэффективными действиями английских экспедиционных войск в ходе недавней кампании в Норвегии. Ввиду приближения весенних банковских каникул было решено, что традиционное внеочередное парламентское слушание будет посвящено провалу военной операции в Норвегии и отношению правительства к войне в целом. Члены британского парламента не подозревали, что Гитлер уже готовится начать молниеносное наступление на Запад, и когда они встретились вечером во вторник 7 мая 1940 г., до вторжения Германии в Голландию, Бельгию и Францию оставалось всего пятьдесят пять часов.

Мало кто ожидал, что в результате обсуждения «Национальное правительство» Невилла Чемберлена потерпит поражение, и менее всех сам премьер-министр. Прямо перед началом обсуждения он сказал лорду Галифаксу, что не ждет от него «слишком многого». Тем не менее, удивительное стечение обстоятельств – включая пламенные речи уважаемых ораторов, недостаточную поддержку «заднескамеечников»-тори, провальное выступление самого премьер-министра, бесконечные закулисные интриги и соглашения, а также на редкость невыразительную речь Уинстона Черчилля – привело к тому, что после двух дней слушаний в парламенте зародились новые настроения, в результате чего Чемберлену пришлось оставить свой пост.

Один из «заднескамеечников»-тори, Джон Мур-Брабазон, стоя у входа в зал Палаты общин, незаметно сделал своей миниатюрной фотокамерой «Минокс» несколько размытых снимков, запечатлев ход обсуждения, позднее ставшего известным как «Норвежские дебаты», что было совершенно против правил.

Благодаря этим снимкам мы можем сказать, что, когда Чемберлен поднялся, чтобы защитить действия своего кабинета, зал и галереи были полны народа. Премьер-министр изо всех сил старался оправдаться за сделанное им 4 апреля самодовольное заявление, что Гитлер «упустил свой шанс», всего через четыре дня после которого последовало немецкое вторжение в Норвегию, заставившее английские войска 2 мая покинуть эту страну.

Постоянно прерываемый выкриками со скамей, занятых лейбористами, Чемберлен погряз в длинной и скучной попытке оправдать и защитить самого себя и свое правительство. «Со своей стороны я стараюсь придерживаться золотой середины, – заявлял он в типичной для всей речи в целом манере, – не вселяю напрасных надежд, которым вряд ли суждено исполниться, но и не заставляю людей дрожать от страха, рисуя перед ними мрачные картины». Вряд ли то был пример мужественного лидера военного времени, который являли Англии оба Питта, лорд Палмерстон и Дэвид Ллойд Джордж.

Отвечая ему, Клемент Эттли, лидер оппозиции и Лейбористской партии, резко раскритиковал план, организацию и процесс проведения операции в Норвегии, утверждая, что правительство не вынесло никаких уроков из тактики «молниеносной войны», примененной Гитлером в отношении Польши минувшей осенью. «Война ведется с недостаточной энергичностью, интенсивностью, напористостью и решимостью – заявил он, язвительно заметив, что Чемберлен «упустил все шансы на мир, но успел вскочить в автобус, идущий на войну». В своей речи Эттли выразил уверенность в том, что Англия, в конце концов, одержит победу в войне, но, чтобы это произошло, «мы хотим видеть во главе страны не тех людей, которые вовлекли нас в нее».

Вслед за ним сэр Арчибальд Синклер, лидер Либеральной партии, привлек внимание к тому, насколько «самодовольство и, увы, необоснованное бахвальство правительства прискорбно контрастирует с мощными, стремительными ударами немецкой армии». Пока все предсказуемо. Учитывая, что в результате всеобщих выборов 1935 г. представители тори получили в парламенте большинство мест, а именно 249, можно было бы правительству ничего не опасаться, если бы слушания протекали строго в соответствии с политикой партии. Но после прочемберленовской речи члена Палаты общин от Консервативной партии, выразителя империалистических идей, бригадного генерала Генри Пейджа Крофта, и сокрушительного ответного выступления представителя партии лейбористов, полковника Джозайи Веджвуда, который раскритиковал «поверхностный оптимизм» Крофта и предсказал «молниеносное» вторжение в Англию, на хрупком фасаде партийного единства появились первые трещины.