– А потом он… – Малик неуверенно посмотрел на Радху.

– Говори.

– Он дотронулся до нее. – Малик указал на руку Радхи.

– И до лица тоже, – добавила сестра.

Значит, все еще хуже, чем я думала. Никакая это не случайность. Быть может, Радха даже поощрила Рави взглядом или улыбкой? Но я ни разу не видела, чтобы она с кем-то флиртовала. Они с Маликом поддразнивали друг друга, но как брат и сестра.

Боль пульсировала у меня в висках.

– После поговорим.

Радха подняла брови, словно не верила, что так легко отделалась, и посмотрела на Малика.

Я же, признаться, не понимала, как быть. Малик никогда меня не обманывал, но вдруг он решился соврать, чтобы выгородить Радху? Если оба сказали мне правду, сестра ни в чем не виновата. А раз она ни в чем не виновата, почему Парвати сделала такой нелепый вывод? Это же просто смешно.

С другой стороны, Радха многого не знает. Например, как держать на расстоянии молодых людей вроде Рави – самонадеянных, искушенных, чуть надменных. Ей следовало опустить глаза и молча уйти.

Мы высадили Малика на Джори-базаре, и я велела ему завтра утром прийти пораньше: мы вместе поедем во дворец. Прежде от такой новости он завертелся бы волчком, сейчас лишь вяло кивнул, пожал Радхе руку и был таков.

На обратном пути Радха сдавленно стонала, держась за живот. Дома я налила полкастрюли молока и отправилась вниз, чтобы погреть его и обдумать сегодняшние события. Когда молоко вскипело, я вернулась наверх и обнаружила, что Радха скрючилась на кровати. Я добавила в молоко куркумы и немного сахару.

Радха раскачивалась из стороны в сторону, обхватив руками живот.

– Джиджи, пожалуйста, скажи что-нибудь. Ну хоть что-нибудь. Я ничего не сделала. Я больше не хочу быть девчонкой-проклятьем. – Она икнула. – Он сам со мной заговорил, сам дотронулся до моего лица: что мне было делать? Клянусь священными водами Ганга, я ни в чем не виновата.

– Тс-с-с. – Я протянула ей стакан. – Ты переела жирного. Выпей, тебе станет легче. – Радха принялась отхлебывать молоко, одной рукой по-прежнему держась за живот.

Я опустилась на кровать рядом с ней – осторожно, чтобы не расплескать молоко.

– Никто из клиенток никогда не разговаривал со мной так, как Парвати Сингх. Если я лишусь расположения Парвати, то потеряю всё – мы потеряем всё. Понимаешь, что я имею в виду? Все дамы высшего света равняются на Парвати. Без нее у нас не будет ни крыши над головой, ни атты в животе, ни хлопкового сари, в котором ты ходила сегодня.

Я забрала у Радхи пустой стакан, поставила на пол, взяла ее за руки.

– Зря я согласилась на предложение Самира остаться посмотреть спектакль. Нам там не место. Надо было уйти сразу же, как закончили работу.

У сестры вытянулось лицо.

– Ты меня не слушаешь! Джиджи, он сам схватил меня за руку! Он первый со мной заговорил!

Я пропустила ее слова мимо ушей и продолжала, поглаживая Радху по спине:

– Некому было научить тебя тому, что следует знать девушке твоего возраста. Когда ты повзрослела, Питаджи совсем сдал, верно? Маа так переживала из-за меня, что не занималась тобою. Ты росла сама по себе. А это нехорошо. Ты моя сестра, но я толком тебя не знаю…

– Спроси у меня что хочешь! Я всё тебе расскажу. Спроси что угодно! Ты ни разу не спрашивала, когда я родилась. В октябре. Какое мое любимое блюдо? Гаджар ка халва. Я люблю сари, расшитые стеклышками. Мне нравится, когда ребятишкам подводят глаза сурьмой[27]. Мой любимый цвет – зеленый, как листья манго. Еще я люблю гуавы, когда они чуть недоспели, с кислинкой, так что слюни текут.

Самое печальное, что Радха была права. Я действительно ею не интересовалась. Не воспринимала всерьез. И сейчас, когда мы сидели рядом, я остро ощутила вину – чего мне совсем не хотелось. Мне не хотелось думать, как страшно Радхе было расти с отцом, который потерял человеческий облик, спился с кругу, и с матерью, которая или не обращала на дочь внимания, или ругалась. Из-за моего проступка сестра росла одна-одинешенька. С тех самых пор, как она приехала в Джайпур, я искала опору в работе, вечной моей отдушине. Я была мастерицей, дело спорилось у меня в руках, я блистала в своем ремесле. Управляться с Радхой – смышленой, но наивной, храброй, но безрассудной – было куда сложнее, чем с палочкой для мехенди.

Я вздохнула.

– Не все так просто. Я не могу тебе доверять. По крайней мере, сейчас. И в домах клиенток, чью благосклонность завоевывала годами. И до тех пор, пока не отдам долги. Осталось поднажать еще немного – и дом наш.

– Ну вот, ты опять на их стороне! Ты тоже думаешь, как они, что я девчонка-проклятье…

– Нет, не думаю. Я тебе верю. И ни в чем тебя не виню. Дело-то не в этом. – Я вытерла ее щеки, провела большими пальцами по ее бровям. – Но завтра со мной во дворец ты не поедешь. У меня нет уверенности, что ты не выкинешь там что-нибудь наподобие того, что случилось сегодня вечером. – И едва я это произнесла, как меня охватило облегчение. После того случая у Шарм я каждый раз опасалась, что у очередной нашей клиентки Радха скажет или сделает какую-нибудь глупость. Если она не станет ездить со мной к клиенткам, мне не о чем будет волноваться.

– Но ведь Малик пойдет…

– Малик со мной не первый год. – Я погладила Радху по тонкой руке, запустила пальцы в ее густые волосы. – А ты завтра отправишься к Канте и объяснишь ей, почему мне пришлось перенести визит. Она поймет. После этого сразу домой, акча? У меня для тебя целый список дел по хозяйству.

– Нееет! – Радха отвернулась и всхлипнула.

Я по себе помнила, каково это – быть юной и беспомощной. Когда мне было пятнадцать, мать велела выйти за Хари; она ведь тогда тоже считала, что поступает правильно, совсем как я теперь. Она и рада была бы дождаться моего совершеннолетия (мама сама вышла замуж в восемнадцать), но тут подоспело предложение Хари, да и у Питаджи не хватало денег прокормить двоих, не то что троих. Я ревела ревмя, умоляла не отдавать меня за Хари. Обещала, что буду меньше есть, наймусь в служанки к кому-нибудь из сельчан. Мама тоже поплакала, но сказала, что выбора нет: лучше уж замуж, чем в прислуги. Я повиновалась – и это не принесло мне счастья. Неужели я хочу, чтобы и Радха росла несчастной?

Я потерла лоб: его точно тисками сдавило.

– Скоро ты пойдешь в школу и думать об этом забудешь. У тебя не останется времени ни на что, кроме уроков. Вот увидишь.

Радха отдернула руку.

Джайпур, штат Раджастан, Индия 21 декабря 1955 года