— Я выхожу. Один. Постараюсь все время держаться на виду. Их главный предлагает сына, как гарантию нашей безопасности. Сейчас вы откроете дверь и впустите его. Наружу не выглядывать. В кабине остается только Колотун. Всем ясно?

Не дождавшись ответа, Караско посмотрел в зеркало бокового вида и кивнул.

— Открывайте дверь.

Танк отворил. Снаружи стоял парень, на вид чуть постарше Ноя. Как и отец, он раскинул в стороны руки, показывая, что пришел без оружия. Танк поманил его к себе и помог забраться в отсек. В этот момент хлопнула дверца кабины — Караско вышел. Ной наблюдал, как он и предводитель Пастушат отошли на несколько метров от вездехода и остановились.

— Как тебя звать? — спросил за его спиной Танк.

— Долгопят, это детское имя. Скоро буду Волкобой, — с достоинством ответил парень.

— Вот и хорошо. А меня Танком называй. Ты есть хочешь, Волкобой?

Польщенный гость заулыбался, показывая редкие зубы.

— Да.

— Тогда располагайся. Куртку можешь снять, тепло тут.

Танк перебрался в дальний угол к походной кухоньке и загремел крышками. Волкобой развязал тесемки тулупа, но снимать не стал. Он сел на лавку, с любопытством осматривая отсек. Напротив него изваянием застыл Ушки, он глядел на пришельца, не отрываясь, сложив руки на коленях и немного подавшись вперед. Любого другого человека такое поведение смутило бы, но Волкобой не обращал на Ушки особенного внимания. Гораздо больше его занимала машина.

Некоторое время они сидели молча. Тишину нарушил Танк.

— Ну вот, — сказал он, подходя с дымящейся паром миской. — Давай, угощайся.

Волкобой взял миску, настороженно потянул носом, обмакнул в концентрат палец и опасливо лизнул его.

— Да ты не бойся, не отравим, — улыбнулся Танк. — Сами это кушаем.

Парень кивнул и принялся есть.

— Тебе лет-то сколько?

— Не могу говорить.

— Почему? — спросил Ушки. — Мал еще?

Волкобой посмотрел на него неприязненно и менторским тоном продекламировал:

— Кому говорить — говорит. Кому делать — молчит.

— Так ты сюда делать пришел?

Волкобой не ответил, только зыркнул на Ушки недобрыми глазами и уткнулся в миску.

Разговор не складывался. Парень доел и, цыкая зубом, снова принялся рассматривать отсек. Ной пересел к Танку, подальше от Волкобоя и Ушки. Находиться рядом с ними было неприятно, как сидеть между двумя злыми собаками. Они ничем не выдавали своего напряжения, но Ной улавливал его.

Прошло полчаса.

— Что-то они забеспокоились, — сказал вдруг Колотун.

Все посмотрели в окна. Караско сидел спиной к вездеходу, его лица не было видно. Вокруг него и вождя Пастушат собралась небольшая группа. Люди возбужденно размахивали руками.

— Не нравится…

Договорить Колотун не успел. Один из Пастушат вдруг задрал голову и завыл по-волчьи, громко и хрипло. Вой тут же подхватили. Один голос, еще один и еще. Волчий вопль волной побежал по толпе вокруг вездехода. Люди выли, вытягивая шеи, и скалились.

— Чего это они? — спросил Танк, привстав с места.

— Вот значит, что за волки нам вчера ночью пели, — сказал Колотун.

Звякнула миска. Отвернувшись от окна, Ной увидел Волкобоя, стоящего посреди отсека. В руке он сжимал что-то маленькое, тускло поблескивающее металлом.

— Не двигаться! — крикнул парень, замахиваясь. — Я взорву машину!

Караско отошел от вездехода на два десятка шагов и остановился.

— Здесь, — сказал он.

Его спутник огладил бороду и мотнул головой.

— Здесь холодно. В доме лучше. В доме нет ветра. Твои друзья будут видеть дом. Вон.

Он указал на развалины метрах в двадцати от вездехода.

— Хорошо?

— Нет. Прямо здесь.

— Ты мне не веришь, я понимаю. Ладно. Будет по-твоему.

Он махнул своим и указал на то место, где стоял. Им принесли стулья и установили друг напротив друга. Между них развели костер.

— Я Пастух, — представился бородатый, усаживаясь. — Ты?

— Самсон. Твои люди называют себя Пастушата?

— Пастушата, да. Мы Пастушата. Самсон, очень хорошо. Ты из города? Большой город на восходе. Там? Мы следили за машиной, она шла от восхода.

Караско кивнул.

Пастух довольно ухмыльнулся.

— Хороший город. Обильный. Мы знаем.

— Вы ходили к нам?

Бородач подался вперед и погрозил пальцем в толстой перчатке.

— А вы не простые. Не стадо. Думаю я, вы сами пастухи, — сказал он.

— Почему ты так думаешь?

— Не виляй, Самсон из города. Я не дурак. Вас много за стенами и на снегу. Вы нас видели. Вы знаете, мы шли к городу. Скажи мне, зачем вы здесь? Снова хотите убивать-убивать пастушат?

— Мы не убивали пастушат. Ты ошибаешься.

— Сме-е-елые, — протянул Пастух. — Явились одни. Нет? Звери из земли здесь? Их вы привели опять?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Эй не ври, Самсон из города. Ты все понимаешь!

Пастушата подступили ближе. Бородач поднял руку, останавливая их, и снова повернулся к Караско.

— Вы были на нашей стоянке. Мы видели. Вы смотрели на наши кости-кости.

— Понимаю, о чем ты. Мы случайно нашли место, где погибли твои люди. Мы не знали о нем. Я тебе клянусь, Город не имеет к этому отношения. Наоборот, мы сами напуганы тем, что увидели. Тот враг, что пришел туда — враг и вам, и нам. Скажи мне, кто это был?

— Так ты говоришь, звери из земли не ваши?

— Нет.

Пастух облокотился на спинку стула, запустил руку за пазуху и с минуту рылся в недрах тулупа, не спуская глаз с Караско. Вытащив курительную трубку, он тщательно и неторопливо набил ее, сунул в чашку уголек и глубоко затянулся.

— Мы шли к городу, все так. Вы богатые, у вас много вещей. И вы слабые, вы — стадо. Пастушата должны брать стадо, так? Мы дошли до того места, устроили большую стоянку. Женщины кормили детей в домах, мужчины кормили собак. Хорошее место, так мы думали. Хорошо отдохнуть. Ночью пришли они, звери из земли. Много-много-много. Они молчали. Они молчали и нападали на спящих: на мужчин, на женщин, на детей. Кровь текла, как река, по ней плыли части наших тел. Звери убивали быстро, очень-очень. Когда мы поняли, что нас убивают, оставалось только бежать.

— Как они выглядели?

— Красные, худые, голые. Люди и не люди. Они не брали вещи, не брали еду — они ели нас. Мы были стадом. Ты знаешь их?