После детального анализа ситуации я выбрала уровень расширенной семьи как потенциальный источник сверхнормативной тревоги матери. При анализе генограммы выяснилось, что такое же беспокойство в семье наблюдается у тети, которая буквально не дает дышать своей единственной дочери, двоюродной сестре Амелии. Эта семейная тревога стала для нас ключом к поиску разгадки. Вертикальное течение тревоги началось в семье дедушки Амелии по материнской линии. Мы с пациенткой попытались реконструировать историю жизни нескольких поколений.

Оказалось, дедушка рано остался сиротой – его отца отправили в ссылку в 1937 году. Мать осталась с четырьмя дочерьми и годовалым сыном на руках. В 1939-м она умерла. О трехлетнем брате стала заботиться старшая сестра – ей на тот момент было всего 16 лет.

Когда началась война, семья из девочек-подростков и маленького мальчика убежала к родственникам матери в деревню. Случился голод, старшие девочки нашли работу на хуторе. Через некоторое время хозяин отослал младшую сестру домой – время было тяжелое, и он избавился от лишнего работника. Старшая сестра уходила на работу утром, возвращалась вечером. Работа позволяла приносить домой хоть какую-то еду – немного картошки, остатки мяса…

Через месяц старшая сестра пропала – ушла утром и не вернулась. Стояла суровая снежная зима, чужих в деревне практически не было – только свои и немного немцев. Хозяин разводил руками: пошла домой, как обычно, да и что вы хотите – война… Ее несколько дней искали, но безрезультатно. Тогда родственники обратились в комендатуру, где «прислуживал» парень, которому нравилась пропавшая девушка. Односельчане окружили хутор, провели обыск и обнаружили в подвале… кости нескольких человек и останки старшей сестры. Хозяин хутора продавал на рынке еду. Голодной зимой, когда продуктов почти не осталось, он пошел на чудовищное преступление: стал убивать людей и торговать жутким продуктом в соседнем городе на рынке… Для этого он и нанимал на работу одиноких девушек – тех, кого никто не станет искать.

Так мы дошли до страшной части истории – сестра деда Амелии во время войны была убита, расчленена и съедена. Эту историю Амелия не раз слышала в детстве от дедушки. Видимо, эти же истории, только чаше и с большим числом подробностей, он рассказывал своей дочери, матери клиентки. Вероятно, тяжелая судьба сестры отца стала для нее серьезным потрясением. Однако мать, вытеснив и практически забыв о событии – о нем в семье никогда не говорят, – неосознанно боится его повторения в судьбе дочери. Понимание фактов семейной истории и поведения матери привели к снижению тревоги у Амелии. Она наконец смогла спокойно поговорить с мамой, объяснить ей страхи из прошлого и сказать, что любит ее, но будет жить своей жизнью.

Часть мифа – это то, о чем можно говорить, часть – то, что скрывает правду. Разобраться в этом не всегда просто, учитывая все слои защит, «уложенные» семьей на правду, которую нельзя рассказывать.

Семейная тайна подвергается изменениям путем многократных наслоений групповых семейных защит, вследствие чего внешне представляет нечто весьма отличное от первоначального варианта. Таким образом, изменения тайны проходят несколько ступеней.

1. В семье что-то случается: «нехорошее» событие, неблаговидный поступок, насилие, отвержение, убийство и др. Один или несколько членов семьи участвуют или как-то замешаны в этом действии.

2. Возникает молчаливый заговор, запрещающий говорить или обсуждать произошедшее или происходящее с остальными членами семьи и социума в силу опасности этого. В заговор со временем вовлекается вся семейная система.

3. В системе растет напряжение. Это выражается посредством возникновения у отдельных членов семьи симптомов, «кричащих» о произошедшем событии; появления «подражателей»; разрушения искренних отношений; формирования негативного эмоционального фона; нарушений коммуникации и др.

4. Рождается семейный миф, функцией которого является искажение реального события и альтернативное объяснение произошедшего.

5. Возникают новые циклы дисфункционального поведения, сигнализирующего о тайне, маскирующего ее и отвлекающего внимание от того, что случилось на самом деле.

Приступив к работе над темой семейных тайн, я искала подходящую метафору для описания того, как она видоизменяется. Мне показалось, что очень удачным является сравнение семейной тайны с песчинкой, попавшей в раковину моллюска и превратившейся в жемчужину. Песчинка, проникая в нежную плоть моллюска, начинает причинять ему сильную боль. Вместо избавления от приносящего страдания события семья, как и моллюск, откладывает все новые и новые слои перламутра на песчинке семейной тайны. Так с течением времени происходит трансформация – превращение семейной тайны во что-то другое, иногда даже вполне приемлемое. Но этот процесс все равно не меняет сути события.

Однако вскоре я поняла, что это сравнение отражает и те аспекты моего и коллективного бессознательного, которые предпочитают завуалировать, изменить, спрятать тайну. Это уже не песчинка, а жемчужина! Так смерть прадеда из-за неосторожности при чистке оружия обрастает слоями истории: по новой версии, он пошел добровольцем на фронт и героически погиб в бою. Вследствие подражания отцу его сын выбирает военную стезю, а внук получает «жемчужину»: в нашей семье – героические мужчины, они выбирают настоящие мужские профессии и не жалеют своей жизни. Все хорошо, но внутри – тайна: нелепая гибель прадеда, о чем в семье никогда не говорят. Младший мужчина выбирает профессию пожарного и рискует своей жизнью, хотя мечтал стать программистом. Но разве он может пойти против семейного мифа?

Слово «хранить» имеет один корень с глаголом «хоронить». Действительно, мы храним – «хороним» – стыдное событие, нелепую смерть, «неправильного» родственника. И тогда наша душа становится хранилищем, склепом, внутри которого – гроб. Его содержимое разлагается, сочится, ядовитые пары отравляют нашу душу… Но если потерпеть, лет через 10-20-50 все высохнет, мумифицируется… Однако гроб с его содержимым никуда не денется и будет находиться в нашей душе, в нашей памяти. И призраки прошлого будут неизменно возвращаться в этот склеп, чтобы напомнить о себе.

Как инородное тело внутри моллюска, как гроб внутри нашей души, так и семейная тайна должны быть извлечены наружу. Зачастую необходимо дойти до самой сути – события, истории, ситуации, тщательно скрываемых родственниками от посторонних, чтобы помочь семье избавиться от боли и страданий. Но мы так сильно боимся вновь пройти через боль и страдания, что предпочитаем молчать, избегать опасных тем или просто отвечать на вопрос психолога: «Я не хочу об этом говорить».

Семейный сценарий – повторяющиеся из поколения в поколение паттерны (шаблоны) взаимодействия членов семьи, обусловленные событиями семейной истории. Семейный сценарий содержит представления о том, с кем, как и для чего нужно жить в семье, сколько следует иметь детей, каким образом необходимо заботиться о них, как строить отношения с расширенной семьей и т. п. Пословица «Яблоко от яблони недалеко падает» является отражением идеи о сходстве различных аспектов жизнедеятельности родителей и детей.