- Но, мистер Конгдон, мы работаем с донесениями и не фиксируем результаты длительных личных контактов. Но мы можем запросить наблюдателя прямо сейчас. Что касается Миннеаполиса, тут не будет проблем, а вот с Виргинскими островами, то есть с тем местом, где этот отель "Святой Томас", посложнее.

- Почему?

- У нас нет там надежного источника информации, сэр.

- Погодите, дайте-ка я соображу. - Конгдон встал с кресла. - Вы говорите, что служба наблюдения-два занимается Скофилдом, в то время как моя инструкция была предельно ясна. Его местонахождение должно быть известно постоянно. Почему он не поставлен под контроль службы наблюдения-один? Почему не обеспечена постоянная личная слежка?

Дежурный отвечал запинаясь:

- Это не я решаю, мистер Конгдон, но полагаю, этому есть объяснение. Если бы Скофилда поставили под контроль службы-один, он обнаружил бы, это. И стал водить нас за нос.

- А чем, дьявол вас побери, вы думаете, он как раз сейчас и занимается?!

Конгдон хлопнул трубку на рычаг с такой силой, что в аппарате тренькнуло. С минуту он сидел уставившись на аппарат, а затем снял трубку снова и набрал другой номер.

- Отдел зарубежных связей. Мисс Эндрос у аппарата, - ответил на этот раз женский голос.

- Мисс Эндрос, это говорит Конгдон. Пожалуйста, немедленно пришлите ко мне шифровальщика для работы с кодом А. Строгая секретность и приоритет передачи сообщения.

- Экстренная связь, сэр?

- Да, мисс Эндрос. Освободите все линии на Амстердам, Марсель... и Прагу. Чрезвычайная важность. Сообщение должно быть отправлено в пределах получаса.

Скофилд заслышал чьи-то шаги в холле и поднялся из кресла. Подойдя к двери, он посмотрел в "глазок": какой-то мужчина проследовал к апартаментам напротив, но не остановился, а двинулся дальше. Значит, не туда, где проживал связной Талейникова. Брэй вернулся в глубь комнаты, вновь устроился в кресле и, запрокинув голову, опершись затылком на спинку сиденья, принялся изучать потолок. Он размышлял.

После тех самых гонок по улицам прошло три дня. И три ночи минуло с того момента, когда он принял посланника от Талейникова, того самого, что десять лет назад содействовал убийству на Унтер-ден-Линден. Странная была ночь, опасными показались гонки, но конец мог быть совсем другим.

Этот посланник Талейникова мог бы жить: Скофилд раздумал его ликвидировать, и вообще многие его планы теперь казались ему бессмысленными; его убеждения были уже не такими твердыми. Пришедший сам накликал беду. Во время разговора со Скофилдом в гостинице на Небраска-авеню он вдруг запаниковал и, выхватив спрятанное в стуле лезвие, бросился на Брэя. Брэй не растерялся и убил его, то есть совершил непреднамеренное убийство.

Ничто особенно не менялось. Талейников уже использовал этого офицера КГБ в качестве связного. На сей раз кагэбэшник был убежден, что Беовулф Агата собирается перейти на сторону противника, а русскому, который сумеет слать его, повесят на грудь латунную медаль и выдадут все причитающиеся чаевые.

- Тебя провели, - сказал ему Брэй, читая послание своего контрагента.

- Не может этого быть! - закричал посланник. - Это Талейников!

- Несомненно. Он выбирает на роль связного человека с Унтер-ден-Линден, то есть того, чье лицо - и он это знает - я никогда не забуду. Расчет был прост: я теряю самообладание и убираю тебя. Это в Вашингтоне-то! Я засвечен и уязвим... Вот тебя и послали.

- Вы ошибаетесь! Это прямой контакт!

- Такой же "прямой" был и в Восточном Берлине, сукин ты сын!

- Что вы собираетесь делать?

- Заработать себе выходное пособие. Я сдам тебя.

- Нет!

- Да!

Посыльный бросился на Скофилда...

Через три дня после убийства Скофилд отправил упаковочку в посольство и шифровку в Севастополь. Но никто так и не явился в номере напротив, и это было необычно. Апартаменты, которые занимал связной Талейникова, были заказаны и оплачены швейцарской маклерской фирмой в Берне и предназначались якобы для ее служащих. Все в порядке вещей, с точки зрения иностранных дельцов, и одновременно - прозрачное прикрытие для засланного советскими агента.

Брэй продолжал размышлять. Его шифровка в Севастополь и труп связного должны были спровоцировать вылазку русских. Кто-то должен был выйти на проверку и появиться в комнатах напротив. Но никто почему-то не пришел. И это делало бессмысленными предположения Брэя.

Тем не менее, кое-что в шифровке Талейникова было правдой. Он в самом деле действовал в одиночку. И если это именно так, то тут могло быть только одно объяснение: русского вывели из игры, и перед тем, как уйти на заслуженный отдых в тихую гавань, он решил расплатиться по счетам. Он собирался сделать это еще после Праги, когда поклялся в шифровке на имя Скофилда:

"Ты - мой, Беовулф Агата! Где-нибудь, когда-нибудь... я увижу твой последний вздох".

Брата за жену. А теперь мужа за брата. Это месть, порожденная ненавистью, а ненависть никогда не иссякала. И до тех пор, пока не придет конец кому-то из них, не будет им обоим покоя на земле. Эту истину лучше знать заранее и помнить сейчас, чем неожиданно для себя где-нибудь в толпе на шумной улице или на пустынном пляже получить нож в бок или пулю в затылок из зарослей травы в дюнах.

Смерть связного была случайностью. Смерть Талейникова будет иной. Не обретут они покоя, пока не встретятся, а когда встретятся, придет смерть - он убьет Талейникова любым способом. Оставалось продумать, как вытащить русского на поверхность. Первый шаг уже сделан, русский - сталкер, роли распределены.

Стратегия тут сработает классическая: сталкеру дается след, он идет по следу, и в самый неожиданный момент след обрывается. Сталкер в замешательстве и засвечен. Ловушка захлопывается.

Как и Брэй, Талейников мог пробраться, куда бы ни пожелал, не нуждаясь в официальном разрешении. За годы работы оба научились приобретать нужные бумаги и фальшивые документы. Сотни людей повсюду готовы были оказать им любые услуги и обеспечить надежное прикрытие для перемещений или помочь достать какое угодно оружие и в каком угодно количестве. Для беспрепятственных передвижений требовались лишь два условия: документы и деньги. Ни Брэй, ни Талейников не испытывали недостатка ни в том, ни в другом. Оба профессионалы с соответствующими документами, что было важнее денег. И тем не менее у каждого были отложены определенные суммы в надежных местах, устойчивых банках. Бюрократические проволочки, задержки выплат им не грозили. Для того и делались сбережения и депозиты, чтобы не ощущалось затруднений с деньгами. Целью никогда не была нажива или обогащение. Только стремление выжить. Любой сотрудник внешней разведки очень скоро убеждался в необходимости экономической и материальной поддержки на случай провала.

У Брэя были текущие счета в Париже, Мюнхене, Лондоне, Женеве. Лиссабоне. Он избегал Рима и прокоммунистических стран: открыть счет в Италии было безумием, в соцстранах - все равно, что сгноить деньги.