Почти месяц у него в тюрьме нацисты выбивали русофильство. А потом вышвырнули, как щенка, на прозябание. Ему пришлось до середины 1944 года зарабатывать себе на жизнь сапожным ремеслом в Белграде, где он пристроился в соответствующую мастерскую.

Как писал Леонид Решетников:

«Только когда поражение Германии стало неизбежным, немцы отказались от своих претензий к генералу (Скородумову. — Авт.), и тот записался рядовым в Русский охранный корпус, чтобы разделить судьбу тех, кого он привел под чужие знамена».

Надо признать, что определенная часть белой эмиграции, особенно военной, прежде всего в Болгарии и Югославии, разделяла иллюзии Скородумова. Эти люди в промежутке между двумя мировыми войнами жили мыслями, что им еще придется схлестнуться с оружием в руках с большевиками. Вместе с тем они понимали, что самим с Советской властью им не справиться, и, помня, как англичане и французы предали Белое движение в годы Гражданской войны, определенная часть русской эмиграции строила планы в расчете на использование «стальных мускулов» возрождающейся после позора Версаля гитлеровской Германии.

Какую конечную цель ставил Гитлер против России, каковы его реальные устремления в этом вопросе, как и саму сущность нацизма, многие россияне за границей не знали, находясь в диком круговороте выживания.

Конечно, не знали они и взглядов идейного вдохновителя Русского общевоинского союза (РОВС) Ивана Ильина, его предупреждений об опасности нацизма после бегства из Германии, о запрете швейцарских властей заниматься политической деятельностью. Не ведали они, что Ильин написал Шмелеву о том, что нацисты преследовали его «за христианскую точку зрения, отказ от участия в подготовке похода на Россию и антисоветских выступлениях, за решительный отказ поддержать идею независимости Украины».

Непонимание сути нацизма, разочарование, утрата многолетних надежд на то, что Запад, в первую очередь Англия и Франция, помогут белым в борьбе с большевиками, подтолкнули на первых порах к сотрудничеству с гитлеровской Германией и такого русского патриота, «монархиста-имперца», каким был Иван Солоневич.

Эта ненависть мешала разграничить интересы России и интересы политического режима в Кремле. Поэтому он почти два года сотрудничал с пропагандистской конторой Геббельса, а прозрение пришло только в июле 1941 года. За какой-то месяц Солоневич понял, что Гитлер не собирается освобождать Россию от красных, он хочет ее уничтожить, захватив ее просторы.

А когда стал делиться своими мыслями с земляками о бессмысленности помощи немцам, тем более прямом участии в походе с немцами на Москву, наткнулся на глубоко внедренную в среду соотечественников агентуру гестапо. В результате его на месяц бросили на нары. Следствие шло по «профилактической программе» с последующей ссылкой в одну из глухих деревень в Померании до конца войны. Там Иван Лукьянович засел за написание книги «Народная монархия», в которой попытался разобраться в ситуации и дать ответ на вопрос, что такое Россия?

Он винит во всех бедах русскую интеллигенцию, традиционно «оторванную от народа», которая предлагает этому народу программы, совершенно оторванные от всякой русской действительности — и прошлой и настоящей.

Иван Лукьянович подчеркивал, что именно поэтому русская общественная мысль шатается из стороны в сторону так, как не шатается никакая иная общественная мысль в мире…

Каждый народ в мире стремится создать свою культуру, свою государственность и, наконец, свою империю. Если он этого не делает, то не потому, что не хочет, а потому что не может. Или потому, что понимает недостаточность своих сил. Оценивать это свойство с моральной стороны нет никакого смысла, — оно проходит красной нитью через всю мировую историю.

Говоря о русскости и ее индивидуальности, он пришел к выводу: ни одна нация в истории человечества не строила и не постигла такой государственности, при которой все втянутые в орбиту этого строительства нации, народы и племена чувствовали себя одинаково удобно или неудобно, но так же удобно или неудобно, как и русский народ. Если было удобно — было удобно всем, если было неудобно — то тоже всем. Это есть основная черта русского государственного строительства.

Потом, правда, уже после войны Ильин воскликнет:

«Я никогда не мог понять, как русские люди могли сочувствовать национал-социалистам…

Они враги России, презревшие русских людей последним презрением…

Коммунизм в России был для них только предлогом, чтобы оправдать перед другими народами и перед историей свою жажду завоевания. Германский империализм прикрывался антикоммунизмом…

Боже мой! Чему тут можно сочувствовать? Как можно подобное одобрять или участвовать?»

Но нельзя забывать, что это были изгнанники, горячо любившие свою Родину и ненавидевшие новых правителей России, прибывших «иноверцев» с деньгами и оружием из-за рубежа и сразу же показавших свою жестокость к инакомыслию и православной вере.

Ленинская гвардия напугала и ожесточила первую волну эмигрантов, покинувших Россию после поражения в Гражданской войне. Поголовное большинство населения бывшей империи все же поддержало не белых, а красных, несмотря на то что первым помогала Антанта, а потом предала их.

* * *

Партизанская война на оккупированных территориях вынудила руководство фашистской Германии создавать из числа советских граждан особые вооруженные формирования. Немецкое воинство, привыкшее к «цивилизованной» войне в Европе, было плохо приспособлено к боевым действиям в труднодоступных, лесистых и горных районах России. По этой причине командованию тыловых районов разрешалось формировать во взаимодействии с соответствующими начальниками СС и полиции специальные охранные подразделения и части.

Читатель, интересующийся этой тематикой, очевидно, знает о таких крупных антисоветских войсковых организациях, как Русское освободительное движение (РОД), Русский охранный корпус (РОК) генерал-майора Скородумова, Русская освободительная армия (РОА) генерал-лейтенанта Власова, Комитет освобождения народов России (КОНР), 1-я Казачья кавалерийская дивизия генерала Гельмута фон Паннвица, 15-й Казачий кавалерийский корпус СС генераллейтенанта Шкуро, Русский национальный союз участников войны (РНСУВ) генерал-майора Туркула, 29-я гренадерская дивизия СС Русской освободительной народной армии (РОНА) Каминского, Украинской повстанческой армии (УПА) «Полесская Сечь» Боровца, Украинская повстанческая армия (УПА) Клячковского, (1-я Украинская) — 14-я ваффен-гренадерская дивизия СС «Галичина» группенфюрера Шимана и Фрайтага и другие, более мелкие.

Иллюзии эмигрантов, ставших на путь сотрудничества с Гитлером, во многом объяснимы. В большинстве случаев это были офицеры-службисты, выпускники кадетских корпусов, станичники-казаки. Для них слово отцов-командиров и атаманов значило очень много. А такие генералы, как Краснов, Шкуро, Абрамов, Вдовенко, Шатилов, за долгие годы эмиграции «заигрались» в политику, запутались в связях с иностранными разведками стран пребывания, в своих собственных амбициях и подтолкнули часть эмиграции к ошибочному, а порой и погибельному шагу.