Или вот: «Почти все согласно утверждают, что Пифагор был сыном Мнесарха, но разноречиво судят о происхождении самого Мнесарха» (Порфирий. Жизнь Пифагора. 1). Заметим, что Ямвлих — в отличие от остальных античных писателей — называет отца Пифагора чуть иначе — Мнемархом. Впрочем, перед нами — банальная неточность, вполне извинительная у такого позднего автора.

Что же можно сказать о Мнесархе? Сведения, которые имеются в нашем распоряжении, — самые разноречивые (притом что все они — поздние). Так, уже Диоген Лаэртский, известный «биограф философов», выдает сразу три версии (дескать, выберите-ка сами верную!): то ли Мнесарх был коренным самосцем, то ли тирреном (так греки называли этрусков), то ли все-таки греком, но предки его происходили из города Флиунт (на Пелопоннесе) и только переселились на Самос (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VIII. 1).

Еще одну версию предлагает Порфирий: «будто Мнесарх был сириец из сирийского (на самом деле финикийского. — И. С.) Тира и будто он однажды прибыл на Самос по торговым делам, устроил раздачу хлеба и за это был удостоен самосско-го гражданства» (Порфирий. Жизнь Пифагора. 1). Известна была Порфирию и «этрусская» версия: «…иные уверяют даже, что отец Пифагора был тиррен из тех, которые поселились на Лемносе; оттуда он по делам приехал на Самос, остался там и получил гражданство; а когда он ездил в Италию, то брал с собою и мальчика Пифагора» (Порфирий. Жизнь Пифагора. 2). Наконец, у Ямвлиха встречаем и такое: «…говорят, что Мнемарх и Пифаида, родители Пифагора, происходили из семьи и родственного союза, ведущего свое происхождение от Анкея, основателя колонии (то есть полиса Самоса. — И. С.)» (Ямвлих. Жизнь Пифагора. 2. 4).

В общем, как видим, полная неясность. Относительно версии об этрусках, вероятно, имеет смысл сказать несколько слов для разъяснения. Вообще говоря, этруски жили, конечно, в Италии (основной ареал их обитания располагался в тогдашней Этрурии, нынешней Тоскане — к северу от Рима[76]). Но переселились туда они, как известно, с Востока, и в бассейне Эгейского моря вплоть до начала классической эпохи сохранялись на некоторых островах (Лемносе и др.) анклавы-«резервации» какого-то реликтового народа, несомненно, близкородственного этрускам. На том же Лемносе найдена надпись, которая может быть понята только в том случае, если сопоставлять ее с этрусскими надписями. Таким образом, «тиррен» («этруск») применительно к отцу Пифагора следует понимать, вероятнее всего, не в смысле «этруск, прибывший из Италии», а в смысле такого вот «палео-этруска», допустим, с Лемноса (что-то в этом духе встречается у Порфирия, как мы видели чуть выше).

Но вполне объяснимо, что уже древнегреческие авторы связывали (пусть и ошибочно) род Пифагора все-таки с италийскими этрусками. Во-первых, наверное, играла роль память о том, что впоследствии Пифагор уехал с Самоса в Италию: так почему бы его корни не могли туда уходить? В таком случае, оказывается, что он просто возвратился на свою «историческую родину», на которой он к тому же якобы бывал уже в детстве с отцом. И получается некая красивая история — одна из тех, которые так любили античные писатели, причем чем дальше, тем больше. Во-вторых, этруски слыли народом загадочным, причастным к неким тайным знаниям. Опять же неизбежна ассоциация с Пифагором, чья жизнь была сплошной загадкой.

Имя Мнесарха — чисто греческое, и ровным счетом ничто не указывает на то, что он был представителем какого-то другого народа — сирийцем, финикийцем, этруском и т. д. Помимо того, нужно учитывать еще, что эллинские полисы крайне неохотно давали гражданские права каким бы то ни было пришлецам, особенно если те были не-греками, «варварами». Одним словом, можно, кажется, утверждать с достаточной долей вероятности, что отец Пифагора являлся коренным самосским аристократом.

Как бы то ни было, даже в этих разноречивых преданиях о происхождении самосского мыслителя отразился знаменательный, можно сказать, символичный нюанс: его связывают то с Востоком, то с Западом, а то с Востоком и Западом одновременно. А ведь Пифагор, как мы уже говорили, был именно той фигурой, в которой Восток и Запад нашли некий синтез.

Чуть выше, наряду с именем Мнесарха, мимоходом промелькнуло еще одно имя: Пифаида. Так называют источники мать Пифагора. Достоверна ли эта информация? Трудно сказать. У самых ранних и заслуживающих доверия античных авторов, писавших о Пифагоре, мы ее не встречаем. Зато у поздних, как обычно, — целый букет «цветов красноречия». Вот что читаем, например, у Ямвлиха:

«…Некий поэт, уроженец Самоса, утверждая, что Пифагор был сыном Аполлона, говорит следующее:

Откуда возобладало это мнение, нужно рассказывать подробнее. Когда Мнемарх-самосец во время своей торговой поездки с женой, у которой признаки беременности еще не были явными, оказался в Дельфах и вопросил оракул относительно плавания в Сирию, пифия рассказала, что это плавание будет очень удачным и прибыльным, что его жена уже беременна и родит дитя, которое будет выделяться среди всех когда-либо живших красотой и мудростью и принесет человеческому роду величайшую пользу на все времена. Мнемарх же, догадавшись, что бог не пекся бы о ребенке, в то время как сам он ничего не знает, если бы не собирался наделить его исключительными достоинствами и сделать воистину божественно одаренным, тотчас дал своей жене вместо имени Парфенида имя Пифаида, имея в виду имя сына и пророчицы (то есть дельфийской пифии. — И. С). Когда же она разрешилась от бремени в Сидоне, в Финикии, назвал новорожденного Пифагором, потому что пифия предсказала ему его рождение… Аполлон вступил в то время в связь с Парфенидой, и она забеременела, рождение же Пифагора было предсказано пифией… То, что душа Пифагора была послана людям волей Аполлона, то ли послушно следуя ей, то ли находясь в еще более тесной связи с этим богом, в этом вряд ли кто-нибудь стал бы сомневаться, узнав как о самом воплощении души, так и о ее совершенной мудрости. Вот что можно сказать о рождении Пифагора» (Ямвлих. Жизнь Пифагора. 2. 5—8).

Из этого красочного рассказа можно почерпнуть следующее. Во-первых, будто бы мать Пифагора первоначально звалась Парфенидой, а новое имя — Пифаида — дал ей муж в преддверии рождения сына. Крайне сомнительно! Греки вообще-то не практиковали подобное переименование людей, тем более уже взрослых.

Во-вторых, подлинным отцом Пифагора объявляется, прямо или косвенно, сам бог Аполлон. А Мнесарх выступает как бы в роли благодарного отчима. Этим Пифагор фактически уравнивается с мифологическими героями, у многих из которых, как считалось, было два отца: «небесный», из рода обитателей Олимпа, и «земной» — обычный смертный человек.

Соответствующим образом трактуется и первый элемент имени Пифагора — как связанный с пифией, жрицей-пророчицей Аполлона в дельфийском храме (а также, добавим, с другим названием самих Дельф — Пифо). Обратим внимание, например, еще на такое вот суждение: «…Аристипп Киренский в книге "О физике" говорит, будто Пифагором его знали потому, что он вещал истину непогрешимо, как пифия» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VIII. 21).