– Ха! Полиция! Они еще хуже его. Идите же! Убирайтесь, или я позову на помощь!

Сочтя, что на сегодня громких сцен уже довольно, Холмс встал, направился к двери, открыл ее, однако на пороге остановился, лишая девушку возможности закрыть дверь. Резко обернувшись и не давая ей опомниться, он проговорил:

– Настоятельно советую вам сообщить мне, кого вы защищаете. Если вы решите и дальше хранить молчание, у меня не останется выбора, кроме как заявить в полицию. Вас арестуют за умышленное убийство мистера Джорджа Вулбриджа, проживавшего в доме Тернеров на Хериот-Роу в Эдинбурге…

– Но я не…

– Тогда совершите благородный поступок и откройте мне имя этого…

– Он велел мне никому не говорить. Не думаю, что он хотел причинить ему вред, он очень любил его… любил как сына…

Холмс расслабился и одарил служанку самой очаровательной улыбкой, какую только мог изобразить:

– Вы имеете в виду мистера Тернера. Это он убедил вас продолжать ночные бесчинства?

Энни разрыдалась, закрыв лицо руками и размазывая грязь по щекам:

– Он сказал… ежели я кому-нибудь разболтаю, то окажусь на улице…

Холмс вышел на лестничную площадку и надел шляпу, сурово бросив на прощание:

– Вы уже оказались на улице. – Потом он смягчился: – Я постараюсь объяснить ситуацию миссис Тернер и попрошу дать вам рекомендацию, чтобы вы могли найти себе место. Но пока что я попрошу вас о том же, что и ваш хозяин: никому не рассказывайте о нашей встрече.

Девушка уныло кивнула, по-прежнему пребывая в угнетенном и растерянном состоянии, и закрыла за посетителем дверь. Холмс спустился и вышел на улицу. «Мистера Тернера я, пожалуй, оставлю на завтра, – размышлял он, натягивая перчатки. – А пока поеду домой, узнаю, как провел сегодняшний день мой друг». И он зашагал к центру города. Тем временем с площадки этажом выше спустился некто, не замеченный обычно бдительным сыщиком, прокрался по лестнице и встал перед дверью Энни.

В четверг утром ритуал принятия пищи представлял собой весьма занимательное зрелище – столь напряженная атмосфера царила на завтраке. Не то чтобы между присутствующими возникло отчуждение, однако каждый явно был поглощен собственными размышлениями.

Уотсон все еще пребывал в состоянии некоторого замешательства, вызванного волнением, какое породили в нем вчерашние воспоминания об Афганистане. Прошло уже много месяцев с тех пор, как он вернулся, но лишь вчера, во время лекции, он пережил то, что можно было описать как эмоциональное воскрешение чувств и воспоминаний о том периоде. Патрик был свидетелем его замешательства, хотя и не мог до конца понимать, что творилось в душе у кузена. Однако его самого по преимуществу заботил вопрос о том, согласится ли Джон занять предложенный пост. Уотсону было невдомек, что вопрос о его назначении уладился отнюдь не сразу. Патрику стоило немалых усилий добиться этого, и теперь колебания кузена заставляли его нервничать. Судя по всему, наименее тревожные мысли занимали Холмса. Напротив, он наслаждался неожиданно свалившимся на него расследованием, которое скрасило его пребывание в Эдинбурге. Говорят, путешествия расширяют кругозор, но для неугомонного гения дедукции они по большей части являлись лишь возможностью раскрыть то или иное дело.

Теперь ему было ясно, что мнимым призраком, за которым вначале стояла всего лишь глупая шалость служанки, позднее воспользовались, чтобы замаскировать куда более опасные намерения. Холмс спрашивал себя, почему именно жилец Тернеров, Вулбридж, стал жертвой этого, в общем-то дилетантского, убийства. Было очевидно, что преступление совершено на редкость неуклюже: в произошедшем четко просматривался преступный умысел (по крайней мере знаменитому сыщику не составляло труда его разглядеть); кроме того, непростительной ошибкой было привлечь к соучастию третью сторону. Холмс знавал на своем веку многих преступников, но уважение испытывал лишь к таким же, как он сам, профессионалам, а их можно было по пальцам перечесть. Тут ход мыслей Холмса был прерван, так как Патрик наконец нарушил молчание.

– Ты сегодня поедешь со мной на факультет, Джон? – спросил он.

– Да-да, поеду. Это доставит мне большое удовольствие. Если, конечно, вы, Холмс, не хотите, чтобы я сопровождал вас. Возможно, вам понадобится моя помощь?

Детективу, чтобы очнуться от своих размышлений, потребовалось несколько секунд, в течение которых оба Уотсона пребывали в некотором замешательстве, не понимая, то ли он не расслышал вопрос, то ли не проявил к нему интереса.

– Прошу прощения, – наконец ответил Холмс. – Пожалуйста, отправляйтесь с доктором Уотсоном. Полагаю, поездка принесет вам гораздо большее удовлетворение, чем это расследование.

– Оно оказалось слишком простым для вас, старина? – полюбопытствовал Уотсон.

– В настоящий момент дело представляется мне на редкость неинтересным, – ответил Холмс, слегка кривя душой. – Кажется, мы имеем дело с преступником наихудшего сорта.

– Вы имеете в виду убийцу, мистер Холмс? – предположил Патрик.

– Нет, – засмеялся Уотсон, – он имеет в виду дилетанта. Честно говоря, дружище, это уж чересчур!

Холмс усмехнулся и неожиданно встал:

– Принимаю это за комплимент, Уотсон. С вашего позволения, я должен откланяться.

И, не дождавшись ответа, он быстро вышел из комнаты. Патрику и Уотсону пришлось заканчивать завтрак без него, чтобы затем вновь с головой уйти в проблемы медицинского образования.

Холмс шагал в направлении тернеровского дома, полной грудью вдыхая чистый утренний воздух. Для прославленного детектива, учитывая его нерасположение к сельской жизни, было настоящей удачей ощутить бодрящую свежесть посреди городских улиц. Вопреки его ожиданиям погода стояла чудесная, ветер совершенно стих, и грохот экипажей, катившихся по вымощенным булыжником улицам, эхом отдавался вдали. Свернув на Хериот-Роу и уже приблизившись к месту назначения, Холмс вдруг услышал позади чьи-то быстрые шаги. Обернувшись, он тотчас столкнулся с побагровевшим, запыхавшимся Мортхаусом. Констебль был в панике.

– Вам лучше пойти со мной, мистер Холмс. – Вид у Джеймса был такой, что Холмс решил не возражать. – За углом ждет кэб.

Через минуту наемный экипаж уже мчал их в Лейт.

– Судя по всему, – промолвил сыщик, – мы направляемся в жилище мисс Энни Шьюри?

– Да, мистер Холмс. Должен предупредить вас, что дело приняло очень серьезный оборот.

От дальнейших разъяснений Мортхаус отказался, настояв на том, что Холмс должен увидеть все своими глазами, чтобы составить собственное мнение. Немного погодя они уже поднимались по лестнице доходного дома в Лейте. Очутившись перед дверью Энни Шьюри, Мортхаус отступил в сторону и жестом пригласил детектива войти первым:

– Я уже здесь побывал, мистер Холмс, и предпочел бы больше этого не видеть.