— А я и не смотрела в его сторону, — беспечно отмахиваюсь, но потом прикусываю губу. О первой ночи с ним промолчу, пусть это останется между мной и Адамом. Промолчу и о том, как искусно он умеет целоваться, аж дух захватывает и теряешь ощущение реальности. Это все гормоны, это чистая физиология, которая не поддается никакой логике. Только так можно себя оправдать, оправдать свое удовольствие от его ласк…

— Ладно, мне нужно бежать, время ланча давно прошло, — Марьяна собирает свои вещи, кладет под блюдце деньги. — Звони, не пропадай, — сдергивает с вешалки пальто, чмокает в щеку и торопливо убегает.

Я не спешу покидать уютное кафе. У меня сегодня сплошные встречи и переговоры. Вот сейчас должны подойти клиенты, будем обсуждать оформление интерьера в честь помолвки. Вспоминаю свою, передергиваю плечами. Там все создавалось без моего участия, без моей точки зрения, поэтому ничего из увиденного мне не понравилось. Но из-за фиктивного праздника нет смысла расстраиваться. Когда будет все по-настоящему, я обязательно в это мероприятие вложу всю свою душу.

Разговор с клиентами затягивается. Будущая невеста очень трепетно относится к мелочам, хочет, чтобы этот торжественный день ничем не уступал будущей свадьбе. Пара мне сразу понравилась. Их влюбленные взгляды, улыбки, сияние глаз — как ножом по сердцу. Невозможно не испытывать чувство глубокого разочарования от того, что у тебя не так. Когда звонит Захар, я еще больше уверяюсь в том, что с ним мне не по пути. Пишу ему в сообщении адрес и название кафе. Влюбленная пара уходит и через десять минут стул напротив занимает Макаров.

— Привет.

— Привет, — приветливо ему улыбаюсь. Смотрю на его скованную улыбку, на бегающие в разные стороны глаза, на ультро-модный прикид, который вызывает раздражение. Не понимаю прикола в зауженных джинсах с короткими штанинами, чтобы были видны голые щиколотки. Толстовка с латинскими надписями тоже не придает солидности. Растрепанная прическа требует, как минимум, расческу. Против воли вспоминаю Адама. У него в образе сплошная классика, даже в повседневной одежде. И ему идет, он знает, что черный цвет совпадает с его темно-карими глазами, которые бывают угольно черными. Знает, какой крой пиджака подчеркнет его ширину плеч. Конечно, все костюмы скорей всего пошиты на заказ, такой человек вряд ли будет покупать вещи в магазине, где и все. А если и зайдет в магазин, то в тот, в который могут зайти единицы.

— Прекрасно выглядишь, — комплимент формальный, я поправляю манжеты на блузке. Тоже люблю классику. Она придает больше женственности и утонченности, современная мода порой пугает своими трендами, за которыми не угонишься.

— Я хотела с тобой поговорить, — нервно трогаю часы на запястье. Захар выглядит расслабленным и не напрягается. — Знаешь… — как же трудно начать разговор, подобрать нужные слова, чтобы долго ничего не объяснять.

— Я тоже хотел поговорить, — ставит локти на стол, нагибается вперед. — Знаем друг друга тыщу лет, наверное. Во всяком случае я помню тебя до своего отъезда в Лондон. Кто бы мне сказал, что ты станешь для меня светом в конце тоннеля. Вернувшись в Москву, у меня было ощущение, что попал в какую-то альтернативную реальность, к которой меня не готовили. Благодаря тебе, благодаря твоей поддержке, — берет меня за руку, я пытаюсь выдернуть руку, но Захар крепко сжимает. Стискиваю зубы. — Я понимаю, как мне повезло. Повезло невероятно. Ты тот самый луч света, к которому стремишься, тянешься и хочешь быть лучше, чем есть на самом деле.

— Захар…

— Шшш, не перебивай, я очень многое хочу сказать. Когда отец мне конкретно сказал, что мое будущее зависит от женитьбы на тебе, я вспылил, так как не люблю условия, давления, — ласково улыбается, подносит мою ладонь к своей щеке, прижимается. Не дает ее выдернуть, а мне хочется убрать руку под стол, не хочу его прикосновений, они мне неприятны.

— Захар, я не хочу за тебя замуж! — Захар шире улыбается, словно не слышит моих слов. — Свадьбы не будет! — для верности поясняю, но ему видимо все равно.

— Я слышу. Прекрасно понимаю, что между влюбленностью прошлых лет и сейчас — огромная пропасть, но я тебе обещаю, ты не пожалеешь о браке со мной.

— Ты меня слышишь?

— Похоже, что нет, — холодно раздается со стороны голос Адама. Я вздрагиваю, Захар ослабляет хватку, мне удается освободить из плена руку. Мы выглядим как школьники, застуканные на месте преступления. Сердце испуганно бьется в горле, перекрывая дыхание. От ледяного взгляда у меня мурашки по всему телу, становится зябко, хочется накинуть на себя палантин и согреться. Адам берет стул, присаживается, закинув ногу на ногу, положив на колено сложенные в замок руки. Я с усилием отвожу от него глаза, смотрю в окно. Неподалеку стоит припаркованный знакомый «майбах».

— Извините, вас разве приглашали? — все же Захар не помнит кто ему врезал в ресторане, видимо совсем был пьян. И в ресторане не разглядел неприглашенного гостя. Хотя возможно делает вид, что не помнит.

— Не имею никакого желания отвечать на твой вопрос, поэтому это ты встал из-за стола и пошел вон.

— С какой стати? — Макаров исподлобья смотрит на Адама, жует свою нижнюю губу. Их сравнивать бесполезно, они разные по статусу, по весовой категории, это как сравнивать мальчика и мужчину, птенца и петуха.

— Может прекратите? — мне не нравится их зрительный поединок, Захар, ясное дело, проигрывает. Не нравится командный тон Адама, я его не звала и разговаривать с ним сейчас не хочу, не планирую.

— А что не так, дорогая? — черные брови вопросительно изгибаются. — Расставила точки над «i»? Или помочь?

— Без тебя разберусь. У тебя, наверное, есть дела поважнее, чем сидеть здесь за столом и мешать разговору! — он меня злит, злит своей насмешливостью, бесит, что откровенно иронизирует взглядом, не воспринимает всерьез мои слова.

— Я думаю, что без меня ты будешь долго разговаривать, — Захар настороженно на нас смотрит, пытается понять, что меня и Адама связывает, по взгляду понимаю, еще не догоняет.

— Захар, я не могу выйти за тебя замуж.

— Не можешь или не хочешь? — вмешается Адам, изгибая губы в усмешке. — Это разные понятия, Диана. Не можешь — значит есть причина, мешающая поступить по велению души и сердца, обстоятельства. Не хочешь — это значит не хочешь, и тебе противна сама мысль быть в тесной близости с этим человеком. Давай по-честному, Диана, зачем парня водить за нос! Скажешь «не могу», он будет давить на жалость, а так как ты у нас добрая душа, расскажет слезливую историю о том, как его прижал к стенке папа. Не так ли Захар?

— Нет, — сцедит сквозь зубы парень. — Вы ничего не знаете.

— Да ладно, — тихо смеется, склоняя голову набок. — Финансы поют романсы. Папа поставил условие: хочешь продолжать вести разгульный образ жизни, быть у семейной кормушки, будь любезен, женись на дочери Щербакова и заделай ей как можно быстрее ребенка, — я ошеломленно смотрю на Адама, потом на бледного Захара. Он нервно облизывает губы, на меня не смотрит. — А нам ведь так нравится быть молодым и свободным, — Адам подается вперед, ловит блуждающий взгляд зеленых глаза. — Одно мое слово, и тебя никуда не примут. Ты понимаешь, о чем я.