— Он, как всегда, прав, этот пройдоха Аллейн! — пророкотал сочный баритон, и в библиотеку влетел Найджел Батгейт.

— Откуда ты взялся? — изумился Аллейн. — С Луны, что ли, свалился?

— Почти, — жизнерадостно отозвался Найджел, расплывшись до ушей. — Привет, Фокс!

— Здравствуйте, мистер Батгейт.

— «Ребята, как вы живёте оба?»

— «Как безразличные сыны земли», — улыбаясь, ответил Аллейн[14].

— Похоже, ты поговорил по телефону с моей дражайшей мамочкой, — догадался Аллейн, когда они с другом обменялись рукопожатиями.

— Точно, — вздохнул Найджел. — Как всегда, вы угодили в самую точку, инспектор. Да, любезная леди Аллейн и в самом деле позвонила мне и поведала о том, что вас досрочно выдернули на службу, словно морковку из грядки; она также высказала предположение, что вы вконец замотаетесь и почти наверняка забудете предупредить нас о том, что уже не сможете к нам вырваться.

— И ты вскочил в машину и преодолел двадцать миль на ночь глядя только для того, чтобы высказать свою радость по этому поводу?

— Опять — в «яблочко»! — весело воскликнул Найджел. — Вы читаете мои мысли, как открытую книгу, мистер Холмс. Анджела передаёт пламенный привет. Она бы тоже приехала, но от долгой езды её укачивает.

Журналист плюхнулся в одно из вместительных кресел.

— Не обращайте на меня внимания, — провозгласил он. — Подробности расскажете потом. Один из местных фараонов уже раскололся и поведал мне всю подноготную. Потом я позвоню в редакцию и продиктую заголовки. Ваша мать, инспектор — не женщина, а чудо, — предложила мне переночевать у вас.

— Бедная сумасбродка — совсем не ведает, что творит, — пробормотал себе под нос Аллейн.

— Бросьте, инспектор, — Найджел прикинулся испуганным. — Вы же знаете, что безумно счастливы меня видеть.

— Это ни в коей мере не оправдывает наглое враньё, к которому ты прибегнул, чтобы проникнуть сюда. Да, пожалуй, я всё-таки велю, чтобы тебя вышвырнули вон.

— Не вздумайте! Если мы развернём это кресло наоборот, то я смогу делать записи, оставаясь невидимым. И Фокс сможет вволю буравить упирающегося свидетеля своим гипнотизирующим взглядом. Все пойдёт как по маслу — честное репортёрское. По рукам?

— По рукам, — с притворной неохотой вздохнул Аллейн. — Это, конечно, противоречит нашим правилам, но порой даже от тебя бывает толк. Топай в дальний угол.

Найджел поспешно шмыгнул в затенённый угол, развернул высокое кресло спинкой к комнате и нырнул в него.

— «Я укроюсь тут, — продекламировал он. — Прошу вас, будьте круты».[15]

— Позже я с тобой разберусь, — мрачно посулил Аллейн. — Вот только пикни! Скажите им, Фокс, чтобы присылали нам следующего.

Когда Фокс вышел, Найджел хриплым шёпотом спросил, понравилось ли Аллейну в Новой Зеландии.

— Да, — сказал Аллейн.

— Забавно, что вам и там ухитрились подсунуть дельце, — усмехнулся репортёр. — Лже-отдых на псевдо-каникулах.

— Мне понравилось вести расследование, — признался Аллейн. — Никто не мешал, а журналисты там воспитанные и нос не в своё дело не суют.

— Пф! — возмущённо фыркнул Найджел и замолчал. Впрочем, обижался он недолго. Уже несколько секунд спустя из тёмного угла вкрадчиво спросили:

— Вам хоть удалось вкусить прелестей этой американской секс-бомбы на борту парохода?

— Нет, — отрезал Аллейн.

— Да ну! А забавное совпадение, что Агата Трой тоже оказалась именно на этом судне. Кстати, леди Аллейн сказала, что на её портрете вы просто прехорошенький.

— Хватить языком чесать! — сурово прикрикнул Аллейн, улыбаясь тайком. — Ты уже становишься записным деревенским сплетником.

— Ничего подобного!

— Да!

— А Анджела, между прочим, ребёнка ждёт.

— Я уже догадался по твоим первым фразам, — усмехнулся Аллейн. — Как, впрочем, и старина Фокс.

— Жутко приятно проорать такую новость перед самым цветом нашей полиции.

Аллейн снова улыбнулся.

— Как она себя чувствует? — поинтересовался он.

— По утрам уже больше не тошнит. Мы бы хотели уговорить вас стать крёстным отцом. Вы не возражаете?

— Буду счастлив.

— Аллейн!

— Что?

— Может, хоть немножко расскажете про это убийство? Ведь натурщицу убили, да?

— Вполне вероятно.

— Как?

— Забили снизу в подиум кинжал, а она, приняв позу…

— Села прямо на него?

— Не будь ослом. Бедняжка легла на него и лезвие пронзило её сердце.

— Кто главный подозреваемый?

— Некий Гарсия — её бывший любовник. Он угрожал ей и хотел её бросить, хотя раньше довольно долгое время жил за её счёт.

— Он здесь?

— Нет. Отправился путешествовать, пообещав, что рано или поздно объявится в каком-то заброшенном складе в Лондоне, чтобы приступить к работе над мраморной скульптурой «Комедия и Трагедия» для одного из наших театров.

— Думаете — он сделал ноги?

— Не знаю. Судя по отзывам, человек он непредсказуемый, неприятный, крайне распущенный и абсолютно беспринципный — во всем, кроме своей работы. В работе же он — гений. А теперь — заткнись. Ведут одного из его собратьев по художественной гильдии.

— Скорее — сосестру, — успел шепнуть Найджел Батгейт.

Фокс ввёл в библиотеку Филлиду Ли.

Аллейн, который видел её всего один раз, за столом, поразился её крохотному росточку. Мисс Ли была в простеньком красном платьице с замысловатым узором. Подобные платья так давно вышли из моды, что художница — догадался Аллейн — надела его специально, чтобы привлечь внимание. Волосы, разделявшиеся посередине прямым пробором, были с такой страстью зачёсаны назад, что, казалось, увлекали за собой уголки глаз. Кругленькая мордашка Филлиды была бы совсем простенькой, но пребывание в Слейде наложило на неё печать тщательно сохраняемой загадочной отрешённости. Аллейн учтиво предложил мисс Ли присесть и девушка, примостившись на краешке кресла, устремила на инспектора напряжённый и внимательный взгляд.

— Что ж, мисс Ли, — строго начал Аллейн, — надеюсь, мы вас не слишком задержим. Мне бы просто хотелось получить представление о том, как и где вы провели этот уик-энд.

— Как это гадко!

— Почему?