Он бы никогда не рассказал ей свою детскую историю, если бы не было необходимости утаить правду о безжалостном лидере Блокады, имя которого курсирует в средствах массовой информации и держится на слуху у каждого.

– Думаю, дальше ты и сама понимаешь. Отец вызверился на мне. Помню, я даже прятался, как только видел, что он не в настроении. Потом уже вырос, и отец понял, что не будет вечно молодым. Он продал дом, машину и все драгоценности мамы, чтобы заплатить за мое обучение. Я с отличием окончил университет, даже быстрее чем надо, так как уже был востребован, как профессиональный психолог, – Грант запнулся, вспоминая, что было потом. – Ну, а дальше ничего интересного. Работа в скором времени надоела. Я забросил психологию и купил клуб.

Глаза Одри шокировано распахнулись. Эта информация с трудом размещалась в её и без того засоренной проблемами голове. Теперь-то всё ясно. Грант стал таким холодным из-за своей семьи. Мама бросила сына, купив билет на тот свет, а отец видел в маленьком мальчике успокоительное, выплескивая на нем накопившуюся ярость.

– Грант, мне… – Одри не смогла договорить.

– Я это рассказал не для того, чтобы ты жалела меня.

Одри замолчала, осознавая свою неправоту. Сильные мужчины не потерпят жалости к себе, она должна была это предвидеть.

– В общем-то, мой отец не был плохим человеком. Когда у него не случались упадки настроения, мы с ним играли в футбол. Поверь, это было большое достижение для него.

– А где он сейчас?

– Погиб. Я не присутствовал на его похоронах. Был в командировке, – отрезал Грант, после чего поспешно перевел на неё голубые глаза. – Помимо моего детства, есть ещё ваше, мисс Уайт.

Одри тяжело вздохнула, откидываясь на подушку рядом с ним.

– Моя мама – наркоманка. Она бросила папу, не развелась, а просто бросила и умчалась куда-то с таким же наркоманом. Я училась на педиатра, но продолжать обучение не позволяли финансы, по этой причине пришлось бросить университет и устроиться на работу. Всё было скучно и спокойно. Дальше, ты знаешь. Одному чокнутому психопату по имени Доминик пришла чудная мысль, что нужно приказать своим людям изнасиловать ни в чём не виновную девушку, – она на мгновение замерла. – Если бы я встретила Хардмана, я бы не стала говорить, как сильно презираю его. Просто спросила бы, доволен ли он тем, что со мной сделал?

Грант быстро перевел на неё взгляд, всматриваясь в искаженное обидой лицо. Одри неизвестно, что Грант не приказывал своим людям совершить такой чудовищный поступок, но даже это никак не уменьшает его вины за совершенную над ней расправу. Все те страдания, которые она пережила после изнасилования, – его заслуга. Полностью. И если бы сейчас его преступное эго могло ответить на её вопрос, то ответ был бы отрицательным.

– Да, плохую тему мы начали, – улыбнулась Одри, снова перекатываясь на него, не в состоянии найти себе места. – Не знаю, как буду спокойно дышать, когда ты отвезешь меня домой и оставишь там одну.

Губы Гранта слегка тронула улыбка. Всё же это приятно – осознавать, что только он может вселить в неё чувство безопасности. В такие моменты коробит лишь то, что спасать её нужно лишь от него одного.

– Так в чем проблема? Выходи на работу, и там будешь под моим контролем. Возможно, так тебе будет спокойно.

Одри уставилась на него так, словно эта самая очевидная мысль невероятно гениальна. Давно пора переместить свое внимание со страхов на работу. Это должно отвлечь измученный глупыми мыслями мозг.

– Точно. Я хочу завтра же выйти на работу. Пожалуйста, попроси мисс Адамс, чтобы она выделила мне смену.

– Зачем просить? Нужно просто поставить её перед фактом.

– Ох, ну да, я забыла, с кем разговариваю. Это же сам Грант Гарсиа, – величественным тоном проговорила Одри, удовлетворённая его улыбкой.

Грант откинул одеяло, бросив заинтересованный взгляд на её обнаженное тело. Ему явно было мало одного раза, когда он заботился лишь о её удовольствии. Несмотря на вновь вспыхнувшее желание, он не станет требовать большего. Ей ещё рано переходить на беспрерывную ночь наслаждений.

– Я когда-то был заядлым курильщиком. Бросил, но теперь снова тянет. Так что я покину тебя ненадолго, солнышко.

– Говорю же, что ты ужасен. Ещё и куришь, – улыбнулась она, хотя её вовсе не волновала эта вредная привычка, которая зачастую для многих была отталкивающей.

Глаза Одри сузились. Правильно ли она понимает то, что видит? Не обманывают ли её собственные глаза? Она резким движением натянула на себя одеяло, рефлекторно прикрывая обнаженные участки тела.

– Грант…

Он бросил на неё непонимающий взгляд.

Одри аккуратно схватила его за плечо, повернув к себе спиной:

– Что это? – она с ужасом приоткрыла рот, проводя рукой по заметным, четко выраженным шрамам, которые «украшали» практически все участки его спины. Она стала перечислять их количество. Один, два… Пять… Семь…

Грант быстро повернулся к ней лицом, замечая обескураженные и напуганные зеленые глаза. Он успокаивающе коснулся пальцами её щеки, нежно поглаживая нежную кожу.

– Это просто драки. Ничего необычного. С кем не бывает.

– Как же можно так драться…

– Весьма просто. Один раз нечаянно попал на колючий провод и разодрал спину, второй раз наткнулся на нож. Уверяю, ничего страшного, – пояснил Грант. Часть того, что он сказал, – правда. Только нож и провод не были случайными. Люди Филипа Тореса очень изобретательны в плане жестоких наказаний.

***

Одри покрутилась перед зеркалом в раздевалке для персонала. Да, рабочая форма официантки раньше не казалась ей настолько вызывающей. Короткая юбка полусолнце черного цвета, красная открытая блузка и темные балетки. Ладно, не стоит обращать на это внимание. Раньше ведь как-то справлялась.

Девушка связала волосы в высокий пучок, оголяя тонкую шею. Кроме туши на ресницах, макияжа на ней не было. В ночном клубе официантки должны выглядеть привлекательно, но пока это был только вечер. Посетители в это время воспринимали Magnate скорее, как ресторан, поэтому будет неуместным, если её вид станет слишком уж бросаться в глаза.

Одри и не предполагала, что вернуться к привычной для неё работе будет так трудно. Словно впервые она подойдёт к столикам и разнесёт заказы. Ничего сложного, но внутри начала появляться прежняя, уже давно знакомая паника. А если её непослушные дрожащие руки что-то перевернут? А как иначе? Она уже давно разучилась себя контролировать.

Одри попыталась изобразить серьёзность на своём лице, вглядываясь в отражение зеркала:

– Всё хорошо. Я спокойна. И выгляжу не как девушка легкого поведения.

– Не сказал бы, – послышался до боли противный мужской голос. Одри резко обернулась, скривившись в гримасе нескрываемого отвращения, когда в раздевалку зашел прямолинейный бармен Тони.